Русская поэзия XVIII века - [52]

Серьезное влияние на формирование взглядов Карамзина оказали годы (1785–1789), проведенные им в кружке Н. И. Новикова. Здесь он воспринял идеи просветительства, проникся пафосом человеколюбия, сердечности. Переживания «души» и «сердца» человека станут неотъемлемой частью поэзии Карамзина. Каждый писатель, по его убеждению, «пишет портрет души и сердца своего», как будет затем сказано об этом в статье «Что нужно автору?» (1793).

О творческом восприятии Карамзиным этих идей, характерных для сентиментальной и предромантической литературы (английской и немецкой), свидетельствует его первое программное стихотворение «Поэзия». В нем восторженно оценивается Шекспир при полном замалчивании писателей-классицистов. В шекспировском творчестве была найдена «священная меланхолия» вместе с «бессмертным умом», с «ключом ко всем великим тайнам рока». Вместе с Шекспиром восторженно воспринимается Оссиан, чьи песни «нежнейшую тоску» вливают «в томный дух». Сочувственно отмечаются Мильтон, «в страшных песнях» описавший «бунт, гибель сатаны»; Йонг, «несчастных друг, несчастных утешитель!»; Томсон, возгласивший «Природы красоту, приятности времен»; «Альпийский Теокрит» Гесснер, «в восторге» певший «невинность, простоту, пастушеские нравы». Замыкает этот перечень Клопшток «несравненный», воспевший «начало и конец Мессииных страданий». В стихотворении «Поэзия», сочиненном в 1787 году, была намечена программа последующего творчества Карамзина, словно бы «задан» тот тон, на который будет настраиваться его лира.

В центре внимания поэта оказались тонкие переливы сердечных чувств человеческих. Эту – одну из главных особенностей своего поэтического творчества откровенно объясняет сам поэт в «Послании к женщинам» (1796). Вложив свой меч в ножны, Карамзин вооружается листом бумаги и чернильницей с пером, «Чтоб быть писателем, творцом…».

Меланхолические пейзажи, трогательная любовь, тонкие оттенки настроений, вдохновляющая радость встреч, сладкая боль разлуки, философские раздумья о бренности земного бытия – все то, что составляет суть частной жизни человека, – входит в мир сентиментальной поэзии Карамзина.

Вместе с тем в его творчестве постепенно готовится романтическое видение мира. Его баллады («Граф Гваринос», «Алина», «Раиса») предшествуют разработке этого жанра в творчестве Жуковского. А с его признанием в письме к И. И. Дмитриеву («Поэт имеет две жизни, два мира; если ему скучно и неприятно в существенном, он уходит в страну воображения и живет там по своему вкусу и сердцу») согласились бы многие поэты-романтики. Эти взгляды Карамзин прямо высказал в стихотворении «К бедному поэту» (1796).

Неудовлетворенность современным ему общественным бытием, далеким от естественной жизни с ее простотой, наивностью и трогательной чувствительностью, влечет Карамзина к уединению на лоне природы или в дружеском и домашнем кругу, где он может предаться «приятным» вымыслам. В блистательной элегии «Меланхолия», написанной в первый год нового, девятнадцатого столетия, Карамзин «предсказал» судьбу этого жанра в русской лирике. Именно стремление выразить меланхолическое упоение собственной грустью станет главным для элегии романтизма.

Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных,

Несчастных счастие и сладость огорченных!

О Меланхолия! Ты им милее всех

Искусственных забав и ветреных утех…

В 1792 году Карамзин проявил незаурядное мужество, написав и опубликовав оду «К милости», в которой – в скрытой форме, разумеется, – брал под защиту «государственного» «преступника» Н. И. Новикова. А годом раньше он призвал всех людей «вечно, вечно в мире жить!» («Песнь мира», 1791). Этот гимн всеобщему миру заканчивался клятвой народов:

Мы клянемся все сердечно

В мире с братьями жить вечно!

Отче! слышишь клятву чад?

Мы твердим ее стократ.

Смерть застала Карамзина в 1826 году в период его работы над «Историей государства Российского».

В. Федоров

Осень

Веют осенние ветры

В мрачной дубраве;

С шумом на землю валятся

Желтые листья.

Поле и сад опустели;

Сетуют холмы;

Пение в рощах умолкло —

Скрылися птички.

Поздние гуси станицей

К югу стремятся,

Плавным полетом несяся

В горних пределах.

Вьются седые туманы

В тихой долине;

С дымом в деревне мешаясь,

К небу восходят.

Странник, стоящий на холме,

Взором унылым

Смотрит на бледную осень,

Томно вздыхая.

Странник печальный, утешься!

Вянет Природа

Только на малое время;

Все оживится,

Все обновится весною;

С гордой улыбкой

Снова природа восстанет

В брачной одежде.

Смертный, ах! вянет навеки!

Старец весною

Чувствует хладную зиму

Ветхия жизни.

1789

Граф Гваринос [303] Древняя гишпанская историческая песня

Худо, худо, ах, французы,

В Ронцевале[304] было вам!

Карл Великий там лишился

Лучших рыцарей своих.

И Гваринос был поиман

Многим множеством врагов;

Адмирала вдруг пленили

Семь арабских королей.

Семь раз жеребей бросают

О Гвариносе цари;

Семь раз сряду достается

Марлотесу он на часть.

Марлотесу он дороже

Всей Аравии большой.

«Ты послушай, что я молвлю,

О Гваринос!» – он сказал, —

«Ради Аллы, храбрый воин,

Нашу веру приими!

Все возьми, чего захочешь,

Что приглянется тебе.»

«Дочерей моих обеих

Я Гвариносу отдам;