Русская литература: страсть и власть - [143]

Юмор Тэффи – это юмор человека, которому все время очень больно в силу его огромной восприимчивости, но он не может позволить себе стонать и поэтому непрерывно усмехается. Усмехается, что само по себе довольно смешно, но еще и иронизирует над этой своей позой. Английское, глубоко английское серьезное осознание изначального трагизма бытия заставляет Тэффи быть тем шутом, которого Шекспир просто ради сострадания к герою и читателю вводит в английскую трагедию.

Самый наглядный пример – дивный первый рассказ Тэффи, который обратил на себя всеобщее внимание, «Проворство рук». Изумительное сочинение о страданиях человека, который боится, что на его вечер не придут. И вот «Из бокового окошечка выглядывала печальная голова и продавала билеты» – классический пример юмора Тэффи – на представление «грандиознейшего факира из черной и белой магии», афиша обещает: «Платка на глазах <…> и прочее вопреки природе». Маленький печальный фокусник смотрит на эту афишу, не в силах от нее оторваться, и говорит: «Чего им еще надо? <…> Я бы сам валил толпой на такую программу». Билетов продано на три рубля. Бесплатный билет послан сыну городского головы. На стоячие места пришла в основном прислуга. Пьяные стоят, ругаются и требуют вернуть билеты.

Маленький фокусник, перекрестившись, надевает фрак, который становится шире и растянутее с каждой гастролью, смотрит в мутное серое небо, шепчет: «В Обояни прогар, в Курске прогар… А где не прогар? Где, я спрашиваю, не прогар?» Выходит на авансцену и говорит почтеннейшей публике: «Сейчас вы увидите необычайное появление крутого яйца в совершенно пустом платке». Он извлекает из волшебных принадлежностей большой пестрый носовой платок, долго вертит его в руках, говорит: «Можете убедиться, никакого яйца нет». – «Вре-ешь, – кричат из публики. – Вот яйцо!» – «Где?!» – «А к платку на веревочке привязал». «Эх ты! – заговорил кто-то уже дружелюбно. – Тебе за свечку зайти, вот и незаметно бы было. А ты вперед залез! Так, братец, нельзя». Фокусник дрожащими руками прячет платок. Теперь, говорит, превращение платка в волшебный, и просит платок у кого-нибудь из публики. Публика вынимает платки, долго их рассматривает и смущенно прячет. Тогда фокусник напрямую обращается к сыну городского головы, тот извлекает безупречный платок, фокусник сворачивает его, подносит угол к свече. «А теперь я сосчитаю до трех и – платок будет опять цельным», – разворачивает – посреди платка зияет огромная паленая дыра. «Однако! – сказал Головин сын и засопел носом». Великолепная, чисто тэффиевская реплика! И тут фокусник заплакал: «Господа! Почтеннейшая пу… Сбору никакого!.. Дождь с утра… не ел… не ел – на булку копейка!» Из зала кричат: «Да полно тебе! О Господи! Душу выворотил!»

Публика расходится, сочувственно вздыхая, и вдруг один из пьяных в толпе кричит:

– А что я вам скажу! Ведь подлец народ нонеча пошел. Он с тебя деньги сдерет, он у тебя и душу выворотит. А?

– Вздуть! – ухнул кто-то во мгле.

– Именно что вздуть. Айда! Кто с нами? Раз, два… Ну, марш! Безо всякой совести народ… Я тоже деньги платил некрадены… Ну, мы ж те покажем! Жжива.

На этом заканчивается пронзительный, невыносимо томительный этот рассказ, в котором удивительно, как всегда у Тэффи, сочетаются обостренная женская сентиментальность и абсолютно неженская железная воспитанность. Можно себе представить, что сделал бы из этого рассказа любой сентиментальный автор. Можно представить себе, что сделал бы из него любой юморист, какая это была бы дешевка. Но Тэффи, все время балансируя на грани между отчаянием и воспитанностью, которая, собственно, и есть основа ее рассказов, умудряется сделать произведение совершенно нового жанра. Произведение, в котором главная правда о русской жизни сказана, но не названа. Сочетание сентиментальности и зверства присутствует, но ни разу не называется вслух.

При этом наивно было бы думать, что Тэффи – писатель исключительно комических ситуаций. Тэффи – писатель довольно глубокого подтекста. Вот возьмем обычный чеховский рассказ «Размазня» – о барышне, которая дает уроки и которую нарочно грубо обсчитали, чтобы проверить границы ее терпения. После этого глава семейства прочел ей лекцию о чувстве собственного достоинства, вернул все деньги, она замерсикала жалобно и с красным носиком удалилась. Это замечательная чеховская юмореска.

Рассказ Тэффи на ту же тему поражает замечательным использованием многоступенчатого сложного подтекста. Он так и называется – «Репетитор».

Есть мальчик Коля, гимназист восьмого класса. Начинается этот рассказ прелестной фразой:

Когда у Коли Факелова отлетела подметка и на втором сапоге, он заложил теткину солонку и составил объявление: «Гимназист 8-го класса готовит по всем предметам теоретически и практически, расстоянием не стесняется. Знаменская, 5. Н. Ф.»

Чтобы напечатать объявление полностью, у него не хватило денег, пришлось слова сокращать: «Пр. и др.». Но этого, как ни странно, оказалось достаточно, чтобы его позвали преподавать к одной мещанке, и на протяжении месяца Коля пытается мальчику-гимназисту, получившему кол по французскому, объяснить, что такое плюс- квамперфект. Он объясняет: «…“я пришел”, это будет импарфе. Понимаете? “Я пришел”. А если я совсем пришел, так уж это будет плюскепарфе». После этого к занятиям подключается хозяйкина дочка, потом самую младшую дочку, вечно чумазую, надо кормить супом с ложки, потом его отправляют на рынок, на следующий день – за крупой и булками, через неделю пристраиваются еще двое соседских мальчиков. Месяц он работает. Ему не платят, его утешают тем, что хозяин, который занимается гусями, через месяц вернется непременно и тогда заплатит. Через месяц хозяин возвращается и кричит: «В семью втерся, детей супом кормит, а мы же еще ему и плати!»