Русская красавица. Напоследок - [28]
— Нет, с вам я ехать боюсь! — заявляю, едва заглянув в кабину. — Ссори за беспокойство.
И на всякий случай на солидное расстояние от дверцы шарахаюсь.
«Нерусские лица» недоуменно переглядываются, и, явно возмущаясь загадочной русской душой, громко между собой перелаиваются (для иностранных ушей, наша речь, вероятно, тоже каким-то неестественным лаем кажется). Они уезжают, а я выдаю в пространство истеричную порцию нервно хохота. Нет, ну что за человек я такой? Мало того, что ночью на трассе одна, так еще и останавливающиеся машины посылаю куда подальше…
— Подвезти? — пролетевший было мимо навороченный мерс, сдает назад, и из опустившегося стекла высовывается круглощекая бритоголовая голова с блестящими черными глазами-пуговками и хитрой улыбкою. Сидящий при этом на переднем сидении пассажир, вжимается в кресло и глядит прямо перед собой, явно не одобряя действия напарника.
— Не стоит, — выражаю полную солидарность с пассажиром.
— А чего ж голосуешь? — в голосе водителя слышится искренняя обида.
— По инерции. Пытаюсь остановить тихого безопасного жигуленка с одним человеком в салоне, желательно престарелым и не слишком физически развитым…
Водитель смеется. А парень с пассажирского места удивлено поворачивается. Интеллигентное усталое лицо, глубокие темные глаза… Ощущаю, что кандидатура подходящая.
— Мадам знает толк в извращениях! — присвистывает водитель. — Ты с ним ехать собираешься, или что? — и тут же обиженно кривляется. — Я так хорошо шел, ты меня сбила, затормозила, а теперь еще и выделываешься!
— Очень извиняюсь, — нельзя не признать его правоту. — Я не специально, просто ехать очень нужно, и в неприятности влезть не хочется.
— Судя по всему, ты уже в них влезла, — серьезно произносит темноглазый. — Садись, не бойся. Раз нужно — поедешь.
И мне хватает его гарантий. Я видел его глаза, и этого достаточно. На всякий случай тут же дублирую вслух эту информацию. И о том, что с предыдущими ребятами не поехала, и о том, что не рассчитала, и никак не предполагала, что стемнеет так неожиданно. Пусть знают, что я им не от безысходности доверилась, а потому как поняла по лицам — передо мной люди порядочные.
— Да какие ж порядочные люди ночью на дороге голосующую девчонку подбирать станут? Сразу ведь ясно — мадам работает! Тут таких полная трасса… — водитель представился Тимофеем и тут же оказался типом беспредельно веселым и до крайности разговорчивым. Несмотря на навороченность машины и массивную золотую цепь на шее держался он довольно просто и открыто. Если б еще не беспрерывные эти его намеки и подколочки:
— Да не может быть! Ну что ты зачитываешь? От Москвы? Потому что надо? Работа ждет? Да какая работа?!
— Не такая, — в сотый раз объясняю я. — Вполне даже цивилизованная. — и снова переключаюсь на всякие смешные рассказки из жизни московских кофеен. — Одна моя знакомая недавно на футболке себе надпись сделала: «Я хиппи, а не блядь!» Думала, ей эта надпись жизнь упростит.
— И как? — Тимофей охотно переключается на мои байки.
— Не помогло. Стоит руку поднять, как тут же всякие иномарки, вроде вашей, с вполне конкретными предложениями останавливаются. Так, бедняжка, совсем на этой почве мозгами тронулась. Еду это я как-то утречком с одного загородного мероприятия, муж — на тот момент еще не бывший — сладко сопит на заднем сидении, смотрю — моя подруга на трассе стоит, отчаянно руками машет всему, что движется. Ну я, ясное дело, по тормозам, сдаю назад, чтоб ей удобней было. А она… Вы не поверите! Как закричит: «да отвалите вы уже, я не из этих соображения, что, читать не умеете!!!» Ну, явная истеричка. Мне из машины выходить пришлось, чтоб до нее дошло, что на самом деле происходит.
— Не понимаю! — перебивает Тимофей, — Если так реагируешь, что тогда соваться? Есть же какие-нибудь трамваи там, или самолеты, если речь о межгороде. Сами же сиськами перед носом трясут, а потом еще удивляются, откуда у нас хватательные рефлексы поднимаются…
— Она под Москвой живет, — кидаюсь оправдывать. — На электричку регулярно опаздывает, а автобус ползет, как черепаха. Вот ей каждое утро на трассу выходить и приходится… Зачем вы сразу так?
— А ты, стало быть, водить умеешь? — впервые после моей посадки в машину подает голос товарищ Тимофея. Самый обычный голос, самый обычный вопрос, но сказано с явным вызовом.
Ах, значит, мне здесь не верят?! Молча лезу в рюкзак, выуживаю права, протягиваю, мысленно уже паникуя и обзывая себя последней идиоткой. Нет, с правами все в порядке, и фотография там такая, что показать не стыдно, но просто кто, кто же посторенним людям в руки свои документы дает?
— За руль сядешь? — насмешливо интересуется темноглазый, мельком глянув на техталон. Похоже, думает, что подловил. Раз ни одной записи, значит, права купленные.
— Могу, — спокойно соглашаюсь пройти испытание. — Хорошо, что у вас коробка автомат. Я на механике уже разучилась ездить, наверное…
На самом деле я на всем давно уже разучилась ездить, но тут уж дело принципа.
— Ну что, Тиш, пустим даму за руль? А то она так много о себе всего рассказывала, что хочется хоть что-то увидеть воочию…
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
«Жёсткая» проза, повесть о становлении личности. Пытается ответить на вопрос, возможно ли преуспевающему молодому бизнесмену полюбить женщину, которую он не видел никогда в жизни, но о которой тем не менее знает все? Почти все… кроме лица и настоящего имени. Потому что в поэтичных, прекрасных дневниках, что читает он день за днем, нет фотографии девушки, невольно перевернувшей всю его жизнь, нет имени, кроме того, каким называет себя сама неведомая возлюбленная. Рита. Риорита. Тайна Любви всегда останется Неразгаданной.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Третья книга цикла "Русская красавица". Для лучшего понимания образов лучше читать после "Антологии смерти" и "Кабаре", но можно и отдельно.Тот, кто побывал одной ногой на том свете, воспринимает жизнь острее и глубже остальных. Сонечка побывала. При всей своей безбашенности и показной поверхности она уже не может плыть по течению и криком кричит от сложившейся сумятицы, которая раньше показалась бы обычным "милым приключением с сексуальным уклоном".Но бывают игры, из которых не так-то легко выйти. Особенно если ты умудрилась перетянуть на себя судьбу подруги, которой попытка "порвать" с людьми, затеявшими "весь этот цирк", стоила жизни.
Психологическая драма, первая из четырех книг цикла «Русская красавица». Странное время — стыки веков. Странное ремесло — писать о том, как погибли яркие личности прошлого междувечья. Марина Бесфамильная — главная героиня повести — пишет и внезапно понимает, что реальность меняется под воздействием её строк.Книга сложная, изящная, очень многослойная, хорошо и нервно написанная. Скажем так: если и не серьезная литература в полной мере, то уж серьезная беллетристика — на все сто.Очень много узнаваемых персонажей.
Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.