Русская красавица. Напоследок - [29]
— Может, вам еще и паспорт показать? — усмехаюсь обиженно. — Я, конечно, привираю частенько, и то не привираю, а приукрашиваю. А вот хвастать попусту — дурная черта. И нечего ее на меня навешивать! — Знаете, неформальный вид одного моего приятеля в метро как-то привлек внимание милиции. Пригласили его в свою комнатку, потребовали дыхнуть, обыскали в поисках наркотиков… Ничего не нашли. Придраться, вроде, не к чему. Так они давай расспрашивать. Кто мол, такой, чем занимаешься. Приятель честно отвечает: «Я, так вас разтак, школьный учитель математики. Детей воспитываю!» У ментов, конечно, глаза на лоб. «Кто?!» Как-то совсем им не верится, что вот это волосатое нечто в драных джинсах и с недельной небритостью может в свободное от шатаний по метро время допускаться в школу…Захотелось ментам проверить честность мальчика. Говорят: «Ах, так, скажи, тогда, эту, как ее… теорему Пифагора!» Приятель мой — молодец. Сдержался, не засмеялся, отвечает с достоинством: «Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенуза». А они, знаете, что сделали?
— По почкам ему дали, чтоб не умничал? — ухмыляется Тимофей и у меня в мыслях мелькает очередное предостережение — а вдруг ребята сами менты? Тогда и разглядывание моих прав на место становится… Нет, я все-таки последняя дура! Кто ж демонстрирует пренебрежение к той или иной прослойке населения, не выяснив, не относятся ли к ней, часом, нынешние слушатели??? Ладно, раз начала, лучше уж заканчивать честно. Я же не виновата, что происходила такая история…
— Упаси боже! — говорю. — До рукоприкладства у нас не часто доходят. Они строго так говорят: «Сейчас проверим!». После чего один набирают чей-то номер, перешептываются о чем-то с трубкой и выносит торжественное заключение: «Вроде не соврал. Похоже, и впрямь учитель…» Так и вы сейчас со своими правами и моим умением водить…
— Ты нам зубы не заговаривай! — приятель Тимофея, хотя явно оценил историю, и даже тон сменил на менее скептический, все же не сдается. — Любишь водить? Прошу за руль… Тиш, уступи место девушке…
— Ага! — Тимофей, похоже, уверен, что товарищ шутит. — Сейчас уступлю! Новый Мерс, новая девочка… Пусть опробуют друг друга в деле, так сказать. — ему, похоже, все равно, что говорить, лишь бы тараторить без умолку. Спустя миг, он понимает, что приятель всерьез. — Не, ты в натуре? — меняется в лице. — Та ну, зачем… Не выеживайся. Кто платить будет, если что?
— Я! — хором сообщаем мы, уже зараженные азартом. В отличие от меня, оппоненту, похоже, действительно есть, чем рассчитываться, в случае чего. Тимофей молча сбавляет скорость и вальяжно прохаживается вокруг машины. Я усаживаюсь на водительское место. И тут выясняется, что авто, это как велосипед. Мышцы все помнят и, едва садишься в водительское кресло, сразу перестаешь нервничать.
— Не, ты это, потише! — переживает Тимофей, пока я испытываю настоящее, ни с чем не сравнимое наслаждение. И оттого, что не ударила в грязь лицом и оттого, что машина идет послушно и правильно. Оказывается, я обожаю водить машину!!!
— Все, все! — нервы Тимофея не выдерживают. — Хватит! Я без руля в руках чувствую себя обделанным…
Вероятно, он хотел сказать «обделенным», но вышло тоже ничего. С сожалением проявляю чудеса покорности, покидая водительское место.
— А меня Николай зовут, — запоздало представляется мой экзаменатор. — Я думал, ты за руль не сядешь — побоишься…
— Смешно! — фыркаю довольно искренне. — Чего бояться-то? Вы явно плохо думаете о женщинах. В наше время каждая третья умеет водить, и каждая пятая имеет собственный автомобиль.
— Вот именно, — объясняется Николай. — Собственный! За руль Тимкиной машины мало кто согласиться сесть. Ты ж понимаешь, сколько она стоит! Смотрю, ты девочка уверенная и рисковая…
«Да нет, просто глупая», — подмечаю мысленно, что усаживаясь за руль, меньше всего думаю о стоимости машины… А зря, наверное…
— Если это комплимент, то благодарствую… — улыбаюсь натянуто.
— И часто ты ставишь такие эксперименты над жизнью? — Николай уже говорит явно не о машине. — А зачем?
— По глупости! — признаюсь искренне, в который раз высмеивая собственную рассеянность.
— Нет, мир как-то совсем наизнанку вывернулся, — притихший на время моего водительствования Тимофей, снова оживляется. — Одно дело, когда шалавы малолетние, или дуры с тремя классами образования по ночным дорогам ошиваются… — тараторит он. — Другое, когда вот так. Ты, вроде, нормальная. Муж, машина, все дела… Ну че полезла-то??? Это ж тебе повезло неслыханно, что мы остановились, а не другой кто-нибудь. Да и мы-то, скажу честно, останавливались не с благими намерениями…
— А с какими же?
— Из азарта, — хмыкает Николай. — Мы поспорили. Я говорю — аферистка. А Тишка уверен, что проститутка. Остановились проверить, чья возьмет.
— Выходит, ничья. Правильно? — спрашиваю даже немного грозно, чтоб никаких сомнений не оставалось.
— Выходит…
— Но это не справедливо! — загорается Тимофей. — По всем законам бытия я должен был выиграть. Нам просто нетипичная ситуация попалась…
— Вот странно, — мне становится искренне обидно за моральный облик трассы. — Сколько езжу, никогда этих легендарных придорожных шалав не видала. А вы говорите — типичная ситуация.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
«Жёсткая» проза, повесть о становлении личности. Пытается ответить на вопрос, возможно ли преуспевающему молодому бизнесмену полюбить женщину, которую он не видел никогда в жизни, но о которой тем не менее знает все? Почти все… кроме лица и настоящего имени. Потому что в поэтичных, прекрасных дневниках, что читает он день за днем, нет фотографии девушки, невольно перевернувшей всю его жизнь, нет имени, кроме того, каким называет себя сама неведомая возлюбленная. Рита. Риорита. Тайна Любви всегда останется Неразгаданной.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Третья книга цикла "Русская красавица". Для лучшего понимания образов лучше читать после "Антологии смерти" и "Кабаре", но можно и отдельно.Тот, кто побывал одной ногой на том свете, воспринимает жизнь острее и глубже остальных. Сонечка побывала. При всей своей безбашенности и показной поверхности она уже не может плыть по течению и криком кричит от сложившейся сумятицы, которая раньше показалась бы обычным "милым приключением с сексуальным уклоном".Но бывают игры, из которых не так-то легко выйти. Особенно если ты умудрилась перетянуть на себя судьбу подруги, которой попытка "порвать" с людьми, затеявшими "весь этот цирк", стоила жизни.
Психологическая драма, первая из четырех книг цикла «Русская красавица». Странное время — стыки веков. Странное ремесло — писать о том, как погибли яркие личности прошлого междувечья. Марина Бесфамильная — главная героиня повести — пишет и внезапно понимает, что реальность меняется под воздействием её строк.Книга сложная, изящная, очень многослойная, хорошо и нервно написанная. Скажем так: если и не серьезная литература в полной мере, то уж серьезная беллетристика — на все сто.Очень много узнаваемых персонажей.
Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.