Русалочка: книга-игра - [25]

– Как? И вы, ваше величество? – нервно хихикнула Лона. – А вот что я хотела с вами обсудить, – затараторила фея, взяв Нептуна под руку и уводя, чувствуя, что Русалочка хочет теперь побыть одна.

– Ну, подумаешь, кит удрал, – неуклюже утешал Крабс Майю, – не плачь, мы тебе другого найдем.

– Не хочу никакого другого! – Майя оттолкнула краба. – Он мне поверил, он меня полюбил, а мы вышвырнули его только потому, что он плакал! – накинулась Майя на краба.

– Ну, допустим, я его не выгонял. И если хочешь знать, мне тоже жалко, что Пятнышко не будет жить во дворце. А я-то мечтал, что буду его старшим братом, буду его всему учить и защищать от акул, – мечтательно протянул краб.

– Правда? – Русалочка отерла слезы. – Значит ты думаешь, что я поступлю правильно, если его догоню?

– Догонишь?

– Ну, понимаешь, если китенку нельзя жить во дворце, а я не могу бросить его одного, значит, мне следует к нему присоединиться! – сказала Русалочка.

– Постой, – замахал клешней краб, – ты наговорила так много, что я должен разложить все по предложениям.

Но Русалочка уже не слышала – она нырнула в том направлении, куда уплыл Пятнышко. И сколько Крабс ни звал, не откликнулась.

Через месяц Крабс получил письмо. Там было всего несколько фраз, и краб выучил их наизусть:

«Прощай! Позаботься об отце. Я люблю вас! Русалочка».

И приписка. Всякий раз, дочитывая до этого места, краб жмурился, ведь никто не должен видеть в глазах краба слезы:

«Я люблю вас, но Пятнышку я нужнее».

С тех пор Русалочку никто не видел. Но бывалые рыбаки клянутся, что в море появился удивительный кит с пятнышком на хвосте, который умеет и знает все-все на свете.

Дружок, вариант 3с снова ошибка. Вернись к концу Главы 3а.

Глава 3d

А вот что было бы, дружок, если бы Русалочка дала слово никогда и близко не подплывать к Алому гроту. Царь приказал сравнять с землей оранжерею, а грот замуровать.

Русалочка с неделю была невесела. Потом развеялась, полюбила шумные сборища, балы. Нептун успокоился, решив, что сказки Алого грота – одна из причуд молодости, которые одна за другой сменяются у юных девушек с легкостью.

День-деньской проводила Русалочка с сестрами. То затевала игру в догонялки, то устраивала скачки на стульях по паркетным залам. И весь день, точно колокольчик, звенел смех Русалочки под высокими стенами дворца.

И самая юная из сестер верховодила, потому что была неистощима в выдумках и забавах.

Иногда навестить крестницу приезжали феи Голубого замка. Русалочка бурно радовалась гостьям. Целовала за подарки, угощала морскими водорослями, сваренными в сахарном сиропе. Рецепт этого угощения передавался в царской семье от поколения к поколению, и еще никому из соседей не удалось выведать тайну.

У каждой принцессы в саду была своя грядка. Нептун считал, что дочери не должны стыдиться черной работы, и выделил каждой из дочек по целому гектару земли. Конечно, вскапывали и удобряли грядки садовники и огородники. Но принцессы сами сажали ростки и сыпали семена в заранее приготовленные для них лунки.

Лишь Русалочка никого и близко не подпускала к своему огороду. Впрочем, и огородом это было трудно назвать. На грядках Майи в полном беспорядке росли мышиный горошек и незабудки. Вьюнок цеплялся за стебли крапивы. Но больше всего Майя гордилась подсолнухами. Говорят, на земле этот цветок, ростом с русалочку, умеет даже в пасмурную погоду определять, в какой стороне солнце. Майя никогда не видела солнца, но ей казалось, что оно похоже на ее цветок – такое же огромное и яркое.

Майя искренне уверяла, что в ее саду живет фея подсолнуха, и говорила, что видела ее.

– Не выдумывай! – фыркали сестры, – кроме трех фей Голубого замка, в нашем царстве есть только ведьма! А никаких фей подсолнуха не бывает!

Русалочка редко бывала откровенной с сестрами. Старшие уже успели отпраздновать свое пятнадцатилетие, а Майе все еще не позволяли бывать в верхнем мире.

Но Майя и не стремилась туда. Рассказы раковины о мире людей вроде бы и забылись, но всякий раз, когда в подводном мире заходила речь о нем, Русалочка чувствовала боль в сердце. Она вставала и уплывала, чтобы повозиться на грядках. Сестры даже сердились:

– Майя! – упрекали они Русалочку. – Ведь к нам ездят знатные женихи! Что о нас подумают, увидев, что наша сестра – замарашка?

– А разве эти напыщенные индюки умеют думать? – парировала Русалочка и нарочно являлась иногда в бальный зал перемазанная землей и с закатанными рукавами.

Но и в затрапезном виде Майя была милее и краше сестер. И даже «индюки» не могли не заметить, какая нежная у Майи кожа и яркие глаза. Сестры злились: стоило Майе появиться в гостиной, как любезные кавалеры бросали разговор на полуслове, чтобы окружить Русалочку.

Секлеста стыдила:

– Майя, ведь девушкам пора замуж! А ты лишь дразнишь сестер!

И Майя больше не появлялась, если у сестер были гости. По-прежнему она охотно танцевала с гостями и пела, но всегда ждала, когда ее позовут.

Вскоре выяснилось – женихи, стоило раз и другой не появиться среди гостей Майе, во дворец к русалкам и носа не казали. Старшие сестры поняли: свет, которым сияет младшая сестра, – выгодный фон для их приемов. Кавалеры приходили полюбоваться на Майю, но она со всеми одинаково была насмешлива и холодна. И тогда, чувствуя, что их без слов оскорбили, принцы и вельможи обращали взоры на менее неприступных сестер Русалочки. И объявив об очередной помолвке с одной из дочерей Нептуна, позволяли изливать досаду: