Русалка Отборная в пряном посоле - [47]

Альберт тяжело вздохнул.

— Да уж… Знали бы вы все, как я его ненавижу! Сорвал мне свадьбу! Да я ему лично голову откручу!

Тут пришла пора мне возмущаться.

— Ни на какую свадьбу согласия я не давала! Всего лишь участвовала, чтобы попиариться и попасть домой… Но раз Посейдон предложил, что сам меня при случае переместит куда надо, то я в отборе больше не участвую! — гордо заявила я, а Альберт Безумный даже поперхнулся от неожиданности.

— То есть, как это «Переместит куда надо»?! — не поверил Альберт. — Прям так и сказал?

Морской Владыка, стоявший рядом, покачал головой.

— Ловко! Теперь мне от своих слов уже не отвертеться… Но, я и не собирался этого делать. Да. Я отпущу тебя, Амфитрита. Но после выполнения предсвадебных традиций. Ты мне обещала.

Я кивнула.

— Хорошо.

Это решение Посейдона было очень странным, необычным для меня. И, если честно, было даже немного обидно, я отчего-то была уверена, что Морской Владыка не отступится, будет бороться, строила планы побега… А тут все. Выполняешь все условия — и домой.

20.1

Ох уж эти предсвадебные традиции, скажу я вам! Но на что не пойдешь, ради собственной свободы… А потому, я была готова, решительна и смела. Ну, в разумных пределах, разумеется. К этому времени Альберт Безумный вместе с Марсом уже покинул чертоги владений Посейдона, чтобы доставить дракона к лекарям, а самому разобраться с поимкой преступника. Я же сидела в комнате в ожидании исполнения тех самых «традиций». О том, что именно должно быть исполнено напомнил мне Дон, перед тем как прислать расторопную служанку-русалку.

— Пропустим представление свите и застолье — уже насиделись. К тому же, о тебе и так все знают, ну и я не хочу лишний раз привлекать внимание. Так что сосредоточимся на основном — ублажение слуха, кожи и сердца. Эти три испытания и можешь быть свободна, — сказал Морской Владыка.

Я внутри себя честно обозвала его извращенцем и маньяком, но вслух высказываться не стала, опасаясь, что Посейдон передумает по поводу моего возвращения домой. В конце концов спеть мужчине песенку и облить его маслом я смогу. Ну а в подарок придумаю какую-нибудь ерунду.

Так размышляла я, однако, все оказалось не так просто. Служанка, которую прислал Посейдон, назвалась Анитой и предложила мне подумать над тем, какую песню я буду петь. Нечто подобное я уже проходила на отборе, а потому, махнув рукой, сказала, что буду исполнять что-нибудь предельно простое и ненавязчивое. И была у меня уже одна идея… Служанка, хоть и забеспокоилась, но виду не подала.

— Раз Вы уже определились с песней, я могу сообщить Морскому Владыке о том, что Вы готовы к ублажению слуха? — спросила она.

Я махнула рукой.

— Валяй.

Служанка вернулась спустя полчаса и пригласила меня двигаться за ней к священной для всех обитателей подводного дворца зале.

Я неспешно плыла за ней следом, отчего-то размышляя о том, как буду жить без хвоста. За последнее время он мне стал как родной… Не буду ли я тосковать? И плавники… Я же привыкла к ним. Как я вообще плавать буду?

Тем временем Анита привела меня к месту назначения. Я вплыла внутрь распахнутых дверей, украшенных морскими звездами, и ахнула… Везде в помещении струились маленькие фонтанчики пузырьков, а в воде плавали лепестки каких-то растений. Возле какого-то странного сооружения, больше похожего на башенку из больших камней, накрытого алой тканью, которая развевалась при колебаниях воды, замер Посейдон. Он смотрел прямо на меня, прожигая темным насмешливым взглядом. Руки его были скрещены на груди.

— Что же ты приготовила для меня, Амфитрита? — спросил мужчина как только служанка покинула нас.

Я подплыла ближе.

— А я первая буду начинать? — поинтересовалась я, решив сразу решить все технические вопросы.

20.2

Посейдон кивнул.

— Мы будем петь друг другу, положив руки одна на другую на эти магические камни, нереида.

Я с сомнением покосилась на камушки.

— Зачем? В чем подвох? — решила уточнить.

Морской Владыка мягко улыбнулся.

— Наши песни будут слышать мифические существа моря — сирены. Они благословят нас, если решат, что песни достойны, — ответил мужчина.

Я усмехнулась.

— Ну-ну. Ладно.

Посейдон положил свою ладонь на алую ткань, а затем другой рукой взяв меня за руку, положил мою ладонь сверху своей.

— Начинай, Амфитрита… — прошептал он, глядя мне в глаза.

Рука мужчины жгла кожу, вызывая во мне странные чувства неловкости и непонятного томления, словно, что-то дышало мешать. Но я сумела взять себя в руки.

— Моя песня из моего мира… — предупредила я. — Из мультика Голубой щенок…

Посейдон поперхнулся, смутившись цветовой окраски щенка, но выдержал и руку не убрал. Лишь усмехнулся.

— Ну же! Я жду!

Я набрала побольше воздуха в грудь и тоненьким противным голосочком запела единственное произведение, которое ассоциировалось у меня с Поседоном.

— Я рыба по прозванию — Пила! Аааа-а-а-а!

Пилю, что в океане попадется!

И скоро ваша шхуна попола-а-а-аааам!

Под острою пилою распадется!

Я закашлялась, прочищая горло и активно жестикулируя явно прибалдевшему Посейдону о том, что это еще не конец.

— Тут еще припев! — откашлявшись, сообщила я.

Припев надлежало спеть ритмично и живо, а потому я сделала выражение на лице дура-дурой, вживаясь окончательно в роль, и вновь раскрыла рот, дабы осуществить то самое ублажение слуха.