— Это дело я люблю! Это дело я люблю! Все на свете я пилю! Все на свете я пилю!
Посейдон всхлипнул, закрыв лицо свободной рукой, а я продолжила.
— Я с детства все пилила, что могла-аааа!
Призвание, видно, у меня такое!
Пилою моя мамочка была-аааааа!
И бабушка моя была пилою-уууу!
— Не сомневаюсь… — простонал Морской Владыка, я же вновь пошла на припев.
— Это дело я люблю! Это дело я люблю! Все на свете я пилю! Все на свете я пилю!
Я закончила, сделав поклон и собираясь отплывать в сторону, но Посейдон не отпустил моей руки, удерживая ее на камне, покрытом алой тканью.
— Мда… Нечто такое я и ожидал… — сказал он. — Но не спеши уходить. Теперь моя очередь… Доррррогая. — Последнее слово он как будто прорычал, а у меня по спине побежали мурашки. Это было странно, почти невыносимо находиться рядом с ним. Какое-то напряжение возникло вокруг нас, словно закутывая в искрящий кокон…
И тут Посейдон запел. Но дело было даже не в том, что его голос, словно проникал в самое мое сердце, заставляя его биться в истерике. Нет. Дело было в том, какую песню он выбрал!
— Моя маленькая пташка, милая моя…
Образ твой держу я в сердце, бережно храня…
Это была песня, написанная моим отцом! Я помню, как он пел мне ее, когда я болела. Он держал меня за руку, а я улыбалась, глядя на то, как от его глаз разбегаются морщинки. Так всегда было, когда он улыбался…
— Укачаю колыбельку, поцелую нежно…
Мы с тобою неразлучны, будем вместе вечность…
Голос у мужчины был не такой, как у папы. У моего родителя голос был с хрипотцой, совсем низкий. У Посейдона же он был бархатный, словно укутывающий теплым пледом. Заставляющий расслабиться и улыбаться…
— Останься… Останься со мной…
Ты видишь, что я живой…
Ты видишь, во мне душа…
Как отраженье тебя…
Это был припев… Папа обычно его пропускал, но Дон решил спеть.
— Дон… — я перебила мужчину, а тот остановился, с надеждой, с какой-то невыразимой тоской глядя на меня.
— Что, нереида? Не понравилась моя песня? — этот вопрос прозвучал насмешливо, как и всегда, но я видела, что ответ Посейдону важен.
— Я… Я не знаю. Песня отличная! Мне пел ее папа… И как ты узнал? — спросила удивленно я.
— Я был все время с тобой рядом, — тихо сказал Посейдон.
Эти его слова… Отчего-то мужчина сейчас был мне роднее всех на свете. И не потому, что даже спел эту песню, нет… Отчего-то он всегда знал, чего я хочу. Словно и правда был моим отражением.
— Спасибо! — сказала я.
А затем, вырвав руку, позорно сбежала из зала.
Да, этот поступок был глуп… Но чувства, что нахлынули на меня, прежде мне непонятные и незнакомые, буквально душили мой разум. Посейдон нравился мне. Сейчас, в это момент, я поняла это абсолютно четко. Однако признаваться в этом не хотела. Не могла даже самой себе. Эти мысли пугали меня, рушили все планы… Поэтому я сбежала. А Дон дал мне уйти, словно зная, что я хочу побыть одна.
Испытание, которое я бы не назвала иначе для себя, чем фактор страха, состоялось на следующий день. Ко мне вплыли в комнату русалки-служанки, тащившие небольшие сундучки с ароматными маслами, которые каким-то чудесным образом не таяли в воде.
— Прекраснейшая нереида Амфитрита! — начала одна из них, раскрывая свой сундучок и наполняя мою комнату различными ароматами цветов, цитрусовых и пряностей. — Испытание, что надлежит Вам пройти, очень особенное!
Я мрачно усмехнулась, скрестив руки на груди.
— Ну-ну…
— Зря Вы так ехидничаете! Вы составите чудесный аромат для нашего Морского Владыки. Он будет сопровождать его на протяжении всей жизни!
— То есть… Если я составлю нечто… — я замялась, опасаясь последствий того, что сейчас скажу. — Нечто отвратительное. Это значит, что Посейдон будет всю оставшуюся жизнь пованивать слегка?
В моей душе зарождался дух победы.
Но служанка лишь смущенно потупила взгляд.
— Морской Владыка очень расстроится, если Вы устроите ему подобный сюрприз… — пролепетала она. — К тому же, морские духи могут не принять аромат, который Вы составите, если он не будет идти от сердца.
Я загрустила. Мда. Выходит, придется и вправду составлять для Посейдона нечто особенное…
— Ладно. Давайте ваши ларцы. Буду нюхать! — сообщила я.
Мне тут же сунули под нос с десяток различных масел и специй, от чего я расчихалась, словно на парфюмерной фабрике, однако, довольно быстро взяла себя в руки.
— Что мне нужно делать? — решила я подойти конструктивно.
Служанки тут же заулыбались, смущенно переглядываясь.
— Нууу… Вы должны подумать о Вашем мужчине… — закатив глаза к потолку, сказала одна из них.
— Так. Стоп. А если это не мой мужчина?
Такой вариант служанки не рассматривали, а потому растерялись.
— Эээээ…
— Ясно. Все равно подумаю. И?
— Вы должны составить аромат только для него. Чтобы он ассоциировался с ним, понимаете?
Я, прикрыв глаза, подумала о том, с каким запахом ассоциируется у меня Посейдон. Камни, соль, что-то свежее и в то же время пряное, привлекающее внимание, чувственное, заставляющее сердце колотиться. Перебрав все возможные компоненты, я решила остановиться на водяном перце, магической эмульсии «Вкус ветра», эссенции кедра и мускуса.
Соединив все это вместе при помощи рекомендаций служанок, я осталась результатом довольна. Правда, немного смущалась того, что необходимо будет преподнести этот запах мужчине.