Русалка из Винсема - [7]

Девушка от волнения облизнула губы.

— Это я, — тихо произнесла Беатрикс. — Но честное слово, я не знала, что вы находились в больнице, когда боролась за права дедушки и бабушки.

— А если б знали, то решили бы пикетировать и больничную палату? Интересно, какие плакаты вы бы с собой принесли?

Беатрикс покраснела от смущения.

— Да что вы. Нет. Я не пошла бы в больницу… Но согласитесь, кроме пикета у вашего офиса, у меня не было других способов привлечь ваше внимание, мистер Ван дер Мей.

— Угу, — изрек он. — Пикет — дело молодое, азартное.

Старик перевел свой лучистый взгляд на Мидволда.

— Знаю вашего отца, и всегда восхищался вашей матерью, господин Мидволд.

— Благодарю, — ответил Корнелиус, и, выдержав паузу, проговорил: — Что касается жалобы мисс Робинсон по поводу финансового положения ее семьи…

Ван дер Мей блеснул голубыми глазами, оборвав адвоката:

— Пусть девушка скажет сама.

Мидволд повернулся к Беатрикс, и она прочитала в его глазах просьбу: говорите, пожалуйста, как можно тактичнее и спокойнее.

Она набрала в легкие побольше воздуха и как школьница, выпрямила спину, кажется, даже руки положила на колени, только после этого подробно изложила суть проблемы, с которой столкнулись ее престарелые родственники. Через слово девушка подчеркивала основную мысль: если бы не авторитет Кристиана Ван дер Мея, ее старики никогда бы не рискнули вложить деньги в рискованное предприятие.

Господин Ван дер Мей откинулся в кресле-каталке и слушал рассказ мисс Робинсон, саркастически улыбаясь. Когда в комнате повисла пауза, он проговорил:

— Конечно, конечно. Все хотят верить большому дяде с толстым кошельком.

— А теперь — самое главное… — начала было Беатрикс, но Корнелиус осторожно положил ей руку на колено. Мол, пока не поздно, закройте рот.

Хозяин заметил этот жест. Он также заметил, как благодарно и робко взглянули зеленые глаза девушки на адвоката. И как смотрел при этом тот на нежные черты молодой особы.

Кристиан Ван дер Мей незаметно вздохнул и подумал о том, что его старая приятельница Жозефина Мидволд воспитала достойного сына. Мальчик — не прожженный делец, так что не деньги, а нечто другое заставило того заняться этим смешным, по его мнению, делом.

Банкир закрыл лучистые глаза и тихо сказал:

— Было бы неплохо, если бы молодая леди рассказала немного о себе.

Беатрикс оторопела.

— Зачем? — вырвался у нее вопрос.

— Вы меня заинтересовали. Мне почему-то захотелось услышать некоторые подробности вашей жизни. С тех пор, как я прикован к этому трону на колесиках, мир перестал интересовать меня. Или так — мало что вызывает мой интерес. Жизнь проходит мимо.

Рука Корнелиуса еще крепче сжала руку Беатрикс.

— Хорошо, — растерянно проговорила она, не зная, с чего начать…

Неужели ей придется рассказывать этому чужому, богатому старику о скромной жизни в доме, который построил дедушка? И строил он этот дом не один сезон, а несколько лет. Пока шла эпопея со строительством, семья перебивалась по углам у дальних родственников и по дешевым гостиницам. Но наконец-то свершилось: у них появился свой дом…

Ах, как она полюбила его невысокие потолки, стрельчатые окна, лестницу, скрипящую на четвертой ступеньке, если подниматься на второй этаж. Полюбила она и старую добротную мебель. Обожала вечера, когда бабушка сидела на уютном диване перед старым телевизором. А по праздникам пекла свой фирменный пирог с ягодами, ставила посреди стола вишневую настойку… Да, милая шла у них жизнь, но бедная, тихая. Такая, какая бывает после серьезного несчастья. И жили они незаметно, едва сводя концы с концами, словно боясь спугнуть свое хрупкое счастье…

— У меня было замечательное детство и юность! — Беатрикс блеснула глазами и независимо вскинула подбородок.

— Мисс Робинсон воспитывалась своими дедушкой и бабушкой после того, как ее родители погибли, — вставил Корнелиус.

— Как это произошло? — старик приоткрыл свои удивительные глаза.

— Автомобильная катастрофа, — коротко обронил Корнелиус.

Он хорошо чувствовал состояние девушки, — та ни за что на свете не стала бы открывать душу первому встречному, даже пусть это был и доброжелательно настроенный банкир.

Беатрикс почувствовала на себе внимательный острый взгляд. Определенно, старик-банкир изучал ее.

— А чем вы занимаетесь? — продолжал задавать он вопросы.

Мисс Робинсон горячо заговорила о ландшафтах, цветах, кустарниках, о запахах растений, их красоте и о том, как они украшают жизнь людей. Даже разоткровенничалась, что обожает карликовые розы персикового цвета, они так уютно смотрятся на газонах, балконах, а посаженные в керамические горшки, и в зимних садах…

Когда Беатрикс Робинсон рассказывала о своей профессии, то превращалась в обворожительную девчонку, влюбленную в жизнь.

Корнелиус хмыкнул, слушая страстный монолог Беатрикс, и рискнул добавить:

— Господин Ван дер Мей! Перед нами, по сути дела, второй Вальтер Скотт.

— При чем здесь английский писатель? Я читала его книги в детстве. Интересно пишет. Но все же — при чем здесь Вальтер Скотт? — Беатрикс упрямо тряхнула головой.

— У него любовь к дубам и розам перевешивала даже страсть к литературному труду. Мистер Ван дер Мей, мисс Робинсон, вы разве не знаете, что за свою жизнь Вальтер Скотт посадил многие тысячи деревьев и цветов? Одним словом, когда люди чем-то увлечены, это достойно восхищения.