Рукотворное море - [8]
Сентябрь 1957 г.
Не мне одному кажется, что где-то после сорока, а может быть, и после пятидесяти жизнь вдруг понеслась, точно сорвалась с предохранителя, и теперь за ней не поспеть, да, да, не поспеть, не угнаться.
Конечно, ты отлично понимаешь, что надо жить с сознанием того, что никогда не поздно начинать что-нибудь новое с самого начала: книгу, на которую заведомо не хватит жизни, взяться за изучение нового языка, перестройку характера, хотя это и дело безнадежное, менять систему мышления.
Да, большое искусство не ждать будущего, а жить тем, что есть. И все-таки, может быть, как раз от возраста, от избытка впечатлений, если хотите, от житейского опыта, ощущение, что жизнь не становится яснее, наоборот, ты все больше ощущаешь ее, как спутанный клубок. Вероятно, плохо признаться в этом на старости лет.
Август 1959 г.
Было бы несправедливо, однако, сказать, что вся жизнь почти прошла, слишком поздно я спохватился и что ничего не сделано для истории.
Вспоминая, оглядываясь на прожитые годы, я все больше и больше склоняюсь к тому, что зримая жизнь, в которой и радости, и печали, и успехи, и поражения, — единственно ценное, что сохранилось в памяти, — в ней нет ни капли фальши, лжи, все естественно, все истинная правда. А разве не самое важное сейчас для всех сторон нашей жизни — ни одного фальшивого шага, ни грамма лжи?
Январь 1960 г.
С приближением старости все больше сталкиваешься с проблемами будущего, вопросами, связанными с жизнью дальнейших поколений, с которыми тебе столкнуться не придется. Это горькое чувство понимать, что твое любопытство — а какова жизнь будет дальше? — никогда не будет удовлетворено. А вокруг тебя все больше и больше свидетельств, что человечество готовится к будущей жизни. Проблема больших городов. Вопросы транспорта будущего. Социальное переустройство мира. Межпланетные путешествия. Победа над раком.
ИЗ ФРОНТОВЫХ ТЕТРАДЕЙ
И сколько бы ты ни пытался постигнуть жизнь, многое будет оставаться неясным. Ты хочешь узнать войну во всех ее проявлениях? Но ты не стал разведчиком, не бросался грудью на пулемет, не закрывал амбразуру дота своим телом! Чаша жизни бездонна, ты пьешь из нее, но она по-прежнему полна до краев.
Представлял ли я себе с достаточной отчетливостью, что такое шальная пуля, или внезапный артналет, или роковая мина противника? По-настоящему я испугался на фронте дважды: когда не пошел на рекогносцировку с командиром одного отдельного артполка, чтобы выбрать новое место для командного пункта, и когда тяжело ранило, подорвался на мине командир комендантского взвода. Я, если бы был там, шел бы на его месте и точно так же не перепрыгнул через поваленный ствол, а обязательно наступил бы на него; и второй раз, когда в землянке командира роты, у которого я в те дни жил, кто-то, перезаряжая автомат, выпустил очередь, прострелил сапоги, стоявшие возле стены, — мои остались целы, так как я их в тот раз не снял.
А однажды мы с командиром части попали под обстрел. Он стал пригибаться, перебегать, хоронясь за уцелевшими деревьями и в воронках от снарядов. Он кричал на меня, чтобы я делал точно так же. Я шел по битому полю, не обращая внимания на обстрел. Не потому, что я был храбрым, и даже не потому, что я был фаталистом. Скорее всего, просто потому, что опрокинувшаяся на всех нас беда войны, и на меня лично еще и беда болезни, как бы перелицевала и инстинкт самосохранения, и веру в будущее, и естественную человеческую способность испытывать страх.
Одним словом, говоря коротко, я так плохо болел перед самой войной, так медленно выздоравливал, да и не полностью еще выздоровел, что к своему участию в войне, к своему положению на фронте, к своей фронтовой участи я относился с фаталистическим спокойствием — убьют так убьют. Я не боялся смерти, это мгновение, только бы не ранило тяжело, но и то я верил, что от боли спасусь, потеряв сознание. Поэтому, не выхваляясь, я скажу, что я не боялся обстрелов.
В атаки я не ходил, в окружении не был, даже под сильную бомбежку не попадал. Война для меня была — дороги, дороги, дороги, разбитые асфальтом шоссе, проселки…
И дикие перегрузки, когда по немыслимой грязи нужно было протопать с вещевым мешком двадцать, а то и тридцать километров.
Когда на войне погибает солдат, он погибает во имя долга. Потомки чтут его память. Слава принадлежит ему. Если он погиб, совершая подвиг, внуки и правнуки будут им гордиться. Он своей смертью вдохновляет своих потомков на жизнь полной грудью.
Когда в глубоком тылу погибает женщина, жена и мать, своей тихой, незаметной кончиной, смертью беззащитного существа — нас, оставшихся жить, лишает душевного покоя.
Транспортный самолет с ранеными подвергся нападению. Многие раненые получили повторные ранения. Один был убит. Он, может быть, был не тяжело ранен и считал, что для него война кончилась.
При наступлении танков часть рассыпалась и спряталась в стогах. Танки прочесали стога пулеметными огнем. В одном из трупов потом нашли стежку из семи пулеметных ранений. Затем прошли по стогам гусеницами. Единственно уцелевший, видя надвигающийся танк, вытащил наган и, приставив его к виску, спустил курок. Выстрела не последовало. Позже он нашел соломинку, она помешала выстрелу. Второй выстрел он сделать не успел. Танк налетел и — гусеницами его не задел.
В книгу «Фарт» Александра Григорьевича Письменного (1909—1971) включены роман и три повести. Творчество этого писателя выделяется пристальным вниманием к человеку. Будь то металлург из романа «В маленьком городе», конструктор Чупров из остросюжетной повести «Поход к Босфору», солдаты и командиры из повести «Край земли» или мастер канатной дороги и гидролог из повести «Две тысячи метров над уровнем моря» — все они дороги писателю, а значит, и интересны читателям.
В этой книге известного советского прозаика Александра Письменного, скончавшегося четыре года назад, произведения, созданные как в годы первых пятилеток (рассказы «Буровая на море», «На старом заводе», «Повесть о медной руде»), так и в годы Великой Отечественной войны: «Была война», «Ничего особенного не случилось» и др.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, совершенное старшим поколением.Автор предисловия писатель Виталий Василевский.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.