Рукотворное море - [7]
Те, кто вернулся с фронта, долго ловили себя на неожиданном рефлексе — а не заминирован ли этот куст малины? Или эта тропинка в дачном саду?
Нет, человек не рожден для войн!
Февраль 1943 г.
В трудные дни войны выяснилось, что в природе человека заложены такие качества, воспитываемые в нем на протяжении тысячелетий, например, эгоизм, честолюбие, что за 25 лет вытравить их нельзя было.
Март 1943 г.
Вспомнилось мне, как я, возвращаясь в Чистополь, ехал в каюте с девушкой и мальчишкой. И как мы сидели вместе, покрывшись шкурами цигейки. И даже ни разу я не поцеловал ее. Это при моем тогдашнем интересе к женскому полу. До чего, значит, был я еще болен.
Сентябрь 1943 г.
Из очередной командировки вернулся в Москву. Быково как после урагана. Все деревья легли кронами на восток. По всему поселку звук пилы. По улице запах свежей хвои от сбитых игл. Ночью бомбежка была.
А тем временем в городе картошка на рынке держалась втридорога, хотя и сильно подешевела в сравнении с весной сорок второго года, когда она доходила до тысячи двухсот рублей за килограмм. Летом москвичи развели огороды, где только можно была вскопать землю, и сбили безобразные рыночные цены, но все же с едой дело обстояло плохо, в столовке кормили щами из мороженой капусты, и ни грамма жира.
Ноябрь 1943 г.
В разгар войны после Сталинграда, но до Курской дуги, Ботвинника, работавшего на Урале по своей электротехнической специальности, два раза в неделю, по средам и субботам, освобождали от служебных обязанностей, чтобы он занимался шахматами. И позже, в том же году, в Свердловске был организован турнир мастеров.
По-видимому, в любой период жизни, даже в трудное военное время, нужно уметь жить на «полную железку», не выжидая «лучшие» спокойные времена. Об этом мне надо всегда помнить.
Октябрь 1945 г.
В ялтинский Дом творчества я езжу с 1936 года. Старый дом был необычайно хорош, непостижимо уютен. От одной лишь мысли, что тебе предстоит прожить в нем несколько недель, на душе становилось покойно и радостно. Это был райский дом, и с ним в моей памяти связано много очень важного для меня и дорогого.
Я поднялся сюда однажды и увидел его развалины. Среди хаоса взорванных камней уцелела лишь одна стенка ванной комнаты с ярко-синим, почти фиолетовым кафелем.
Долго после того я не мог, не хотел сюда забираться, хотя уже был построен теперешний трехэтажный корпус с колоннами в помпезном литфондовском стиле.
Февраль 1947 г.
Среди многих впечатлений моей жизни, которые отчетливо хранятся в памяти, я особенно хорошо запомнил послевоенный, холодный и голодный год в Молдавии.
Декабрь 1948 г.
Часто, особенно зимой, я ездил в Малеевку. Деревья стояли густо, сплошь покрытые инеем, особенно лиственные и сосны. Елки покрывались инеем незначительно. А ночью повалил снег, и, когда я утром на другой день вернулся на станцию Дорохово поездом, земля была засыпана свежим снегом так, что машины пробирались с великим трудом и точно плавали, а не ехали по Можайскому шоссе.
Ночью температура поднялась еще больше, а вчера ночью было — один градус и пошел дождь… Снега сразу побурели, осели, покрылись оспинами, под деревьями их осыпали капель и хвоя, они стали неопрятными. Сейчас вечером дождь, ветер.
В санатории истопник, верно, не успел истопить уголь, положенный по программе, и дикая жара.
Сентябрь 1952 г.
Веточку традесканции, которая в быту называется «бабьи сплетни», я сунул в сентябре в горшок, и она быстро стала расти. Росла она, как говорится, не по дням, а по часам. Она выросла длинным, изящным стебельком, спиралькой, на ней сидели овально-ланцетовидные листики, вверху нежно-зеленые, с серебристой пушистой кожицей, более темной, и не отливающие серебром зеленой окаемкой, и такие же, потемневшие глянцевитой полоской, нарезные листы. Чем ниже сидели ее листья, тем они больше переходили в лиловый цвет и серебристый налет на листе тускнел.
Однажды днем, когда пригрело солнце, веточка вдруг начала наклоняться. Она клонилась все ниже и ниже у меня на глазах, конец ее прогнулся кверху, и она сама приняла такой вид: в местах сгибов подагрически утолстился ее стебель, и вся она чуть потускнела, постарела. Но затем в разных ее местах, на всем ее протяжении начали на ней расти боковые отростки. С каждым днем все больше и больше вылезали они из-под листьев, самостоятельные, маленькие цветочки.
Когда мы уехали в Коктебель, то цветочки на сохранение оставили глухой соседке. Когда вернулись — цветочки, кроме кактусов, у старухи были очень плохи. Но на боковых побегах сохранились зеленые концы. Я их обрезал, подержал в банке с водой, пока они не пустили корни, и четыре отростка посадил в землю. Три из них укоренились, уже дали по новому листу.
Какая же поразительная жизнеспособность у этого растения!
Декабрь 1955 г.
Человек помнит себя восемнадцатилетним, тридцатилетним. Среди кого бы он ни находился, он всегда самый младший. И вот наступает время, когда в каком бы обществе ты ни находился, ты — самый старший, и все чаще и чаще ты ловишь на себе взгляд, означающий: ну а что здесь нужно этому старику?
Да, увы, уже много, слишком много лет мне, и место иной раз уступают в метро, и слишком часто мне говорят лицемерные доброхоты: «Сколько я вас знаю, вы совсем не меняетесь, совсем не стареете». Сами понимаете, в переводе на откровенность это означает: «О батенька мой! А ты здорово сдал, дружок!»
В книгу «Фарт» Александра Григорьевича Письменного (1909—1971) включены роман и три повести. Творчество этого писателя выделяется пристальным вниманием к человеку. Будь то металлург из романа «В маленьком городе», конструктор Чупров из остросюжетной повести «Поход к Босфору», солдаты и командиры из повести «Край земли» или мастер канатной дороги и гидролог из повести «Две тысячи метров над уровнем моря» — все они дороги писателю, а значит, и интересны читателям.
В этой книге известного советского прозаика Александра Письменного, скончавшегося четыре года назад, произведения, созданные как в годы первых пятилеток (рассказы «Буровая на море», «На старом заводе», «Повесть о медной руде»), так и в годы Великой Отечественной войны: «Была война», «Ничего особенного не случилось» и др.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, совершенное старшим поколением.Автор предисловия писатель Виталий Василевский.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.