Рука дьявола - [26]

— Вот это — добро! Хорошо. Мы и пойдем с Колькой,— сказал Серега.

Все сразу ожили, схватились за инструменты, засуетились. Кто-то выкрикнул весело:

— Ну давай, дядька Аким, командуй!

Иван Старков снял с плеча свою гармонь и рванул что-то такое горячее, разухабистое.

Ленька метался меж парней счастливый и гордый, будто это он совершил такое чудо: нашел лесу для нардома. Подбежал к Варьке с Нюшкой, которые стояли с метлами и ведрами, выкрикнул радостно:

— Видала?! Вот тебе и богатей-кулак! Поболе бы нам их таких!

Работа разгоралась: в доме забухали топоры, рухнули одна за другой перегородки, взвизгивали вытаскиваемые гвозди. Татурины привезли первую телегу с длинными свежими досками, и вот уже жадно зачеркала, запела пила.

Ленька, Варька и Нюшка ведрами выносили из нардома грязь и мусор: куча его во дворе все росла и росла. Ленька вспотел, руки и лицо покрылись пылью, но он таскал полные ведра по-прежнему легко и быстро. Хорошо работать вот так, большой артелью, весело и споро, и усталости совсем нету. И ругани никакой и затрещин. А главное: радостно. Прямо-таки вся душа поет и ноги сами бегают.

Увидел Ленька на заборе среди мальчишек Быню и Култына, обрадовался:

— Айдате, ребята, к нам. Во нардом будет! — И выставил большой палец.— Чего вы? Всем можно работать — воскресник.

Култын, видимо, уже давно рвался во двор, в шум, в гам и суету. Он было оперся рукой, чтобы спрыгнуть, но Быня зашипел, в ужасе вытаращив маленькие глазки.

— Вася, ты што?! Опомнись. Рази можно? Ить это антихристово дело. За это кара небесная падет на тебя. Ленька захохотал.

— Ну замололо коровье ботало! Айда, Васька. Потом агитотряд из уезда приедет, представление казать тут будет. А кто не работал — не пустят. Понял?

— Мы и сами не пойдем. Ишь, напужал чем! — выкрикнул Быня.— А энтот ваш нардом все одно сгорит. У Леньки сразу потухла улыбка.

— Это почему?

— Потому! Изба чья? Священникова! А отец Семен — мученик, за божецкое дело пострадал от коммунаров всяких. А бог не даст страмить его избу, потому как она чичас — святое место.

— Кто тебе сказал такое? — спросил Ленька, почувствовав некоторую неуверенность.

— Старые люди сказали, вот кто.

Ленька постоял молча, махнул рукой.

— Дурак ты, веришь всякому. Айда, Васька, не слушай ты этого болтуна.

Но Култын уже притих и больше не пытался спрыгнуть во двор. Не откликнулись на Ленькин призыв и остальные мальчишки.

— А нам и тута хорошо.

Ленька сплюнул и побежал с ведрами за новой ношей.

К вечеру нардом изменился неузнаваемо. Когда Лыков забежал глянуть, как идут дела у комсомольцев,— ахнул.

— Вот это молодцы, братва! — не скрывая радости, воскликнул он. И видеть его таким взволнованным и чуть суматошным от этой взволнованности было непривычно.— Вот это по-нашенски, по-большевистски! Хорошо, ребята. Очень хорошо. Обернулся к дядьке Акиму, приобнял его: — И тебе, Григорьич, спасибо, славно покомандовал.

Ленька стоял неподалеку, и улыбка не умещалась на его лице: будто это его при всех похвалил Лыков. И Варька с Нюшкой стояли улыбчивые, с сияющими глазами. И то, сколько дел переделали за один только день: ненужные перегородки в доме убрали, и теперь весь поповский пятистенник был одно длинное и просторное помещение. У задней стены его возвышался чуть ли не на целый аршин помост.

— И сцену успели сколотить,— совсем повеселел Лыков.— Все, как плановали! А для библиотечки комнатку не забыли отгородить?

Дядька Аким толкнул дверь сбоку из общего помещения.

— Вот тебе и библиотечка твоя... Тута у отца Семена чулан был...

Пол везде был аккуратно залатан, все двери навешены, косяки подновлены. Одно портило вид: грязь и пустые окна: стекол не было нигде, а кое-где и рам.

— Не беда,— произнес дядька Аким,— я тута все вымерил, так что, пожалуй, в понедельник излажу рамы. А стеклышек опять же Фома Тихонович обещался...

Ушел Лыков с дядькой Акимом, разошлись комсомольцы, только Митька да Ленька с Варькой и Нюшкой все еще бродили по нардому, не в силах вот так сразу расстаться с ним. Митька оценивающе остукивал стены, пробовал, как подвешены двери, испытывал на прочность пол.

— Постарались ребята. Вот только грязи полно... — Неожиданно обернулся к девчонкам. — А что? Давайте хоть маленько смоем пол? Все почище да посвежей будет. А мы вам с Леньшей подмогнем, а?

Варьку с Нюшкой не нужно было упрашивать: они тут же бросились с ведрами к колодцу. Мыть пол оказалось делом не простым и не легким. Ленька, а потом и Митька, едва одолев половину помещения, умотались, хоть ложись. Митька на потеху девчонкам и в самом деле упал на пол, разбросав в стороны руки-ноги, провыл жалобно:

— Не могу!.. Лучше телегу тащить в гору!

Только сказал, как от дверей донесся долгий приглушенный смех. Ленька вздрогнул, а Митька вскочил будто ошпаренный. В дверях стояла Галинка Лушникова, красивая, глазастая девка с длинными, до пояса, косами.

— Ну чего надо? — выдавил хрипловато Митька, сильно покраснев.— Кто тебя звал сюда?

— Сама пришла. А что — нельзя?

Митька вдруг залопотал что-то несуразное:

— Чего же... Оно, конечно, всем... Не всем, конечно... А ты... А тебе оно, конечно...