Ручьи весенние - [22]

— Правильно.

— И надо, товарищи, немедленно браться за укрепление производственной дисциплины… Предлагаю ввести заводские бирки явки и ухода: время приучаться по заводскому счету вести на минуты, а не на дни, как это делается у нас…

Машу Филянову проводили дружными аплодисментами.

Игорь Огурцов, в начале собрания растерявшийся, теперь был неузнаваем: озирал всех с видом победителя.

— Чуешь, как расшевелили рабочий класс? — склонившись к Андрею, шептал он. — Вот подожди, я еще подбавлю пороху в заключительном.

Услыхавший эти слова Шукайло попросил:

— Не надо, Игорь Романович! А то еще начнешь чересчур густо кадить — и святых закоптишь.

— Оно и верно, что, пожалуй, нечего теперь на долото рыбу удить, — охотно согласился Игорь. И, поднявшись, сказал: — Товарищи механизаторы! Вносите деловые предложения.

Мастерские отеплили. В начале декабря девятнадцать тракторов вышли из ремонта и были отправлены в колхозы на подвозку кормов.

Окрыленный Игорь Огурцов снова носился из цеха в цех. Андрей радовался не менее Огурцова: он уловил более ускоренный ритм жизни МТС. Ему уже виделось то большое, что должно было прийти на истомленные трехлетней засухой алтайские поля.

В эти дни главный агроном работал над новыми картами полей севооборотов; приближалась пора разобраться с семенами. Но как ни был он занят, ежедневно заходил в мастерские.

— Самое главное — наращивать темпы, друзья, — говорил он Маше Филяновой, Игорю и особенно полюбившемуся ему переведенному в мастерские опытному ремонтнику Ивану Анисимовичу Шукайло, державшемуся всегда почему-то поблизости от Маши.

Андрея Поль Робсон встречал шуткой:

— Не засохли еще за планами? А Маша тут без вас тосковала, убивалась, да с горя и родила двойню сегодня…

На языке Ивана Анисимовича это значило, что механик-контролер Филянова выпускает из ремонта сразу два трактора.

— Воздух у вас тут здоровый, рабочий: звон, шум, маслом, железной окалиной попахивает. Весело, как на заводе! — подбадривал Андрей промасленных с ног до головы людей, возившихся в синих пыльных сумерках мастерской у разобранных тракторов.

Но первый маленький успех был омрачен язвительной заметкой, напечатанной в районной газете под кричащим заголовком: «Ни туда ни сюда». В заметке был разруган главный инженер Огурцов за нераспорядительность, техническую неграмотность и неудовлетворительный ремонт тракторов. Попало и Маше Филяновой за отсутствие достаточного контроля за ремонтом.

«…А новый главный агроном Корнев с первых же дней приезда на работу занялся охотой. На охоте упал с лошади и сломал себе ногу… Дела в Войковской МТС, как говорится, «ни туда ни сюда». Подпись: «Г. Мухоморов».

Прочитавший заметку первым, веснушчатый токаренок Витька Барышев прибежал с газетой к Огурцову:

— Смотри, как тут нас возвеличивают!

Игорь прочел и с газетой заспешил к Андрею. Еще на пороге он закричал:

— Братка!.. (Последние дни Игорь часто называл Андрея «браткой».) Братка! — потрясая газетой, повторил Игорь. — Прославились! На весь район прославились! На, читай!

Гнев и стыд охватили Андрея, когда он дважды перечитал заметку: «Сейчас эту гнусную ложь читает множество людей!»

— Как ты думаешь, кто это состряпал? — ничем не выдавая своего волнения, спросил Андрей Огурцова.

— И думать нечего: Шпанов.

— Этот пьянчужка?

— И еще, братка, — не в силах больше таить, перебил Огурцов, — свеженькая новость. — Как всегда, когда собирался сказать что-либо особенно важное, Игорь округлил глаза, таинственно помолчал и только тогда досказал: — Наш Кочкин получил по шапке. Едет новый директор.

Андрей выжидал: по глазам Игоря он видел, что тот еще не все сообщил ему.

— Говорят, инженер Ястребовский с АТЗ и с ним шефы шлют чуть ли не два вагона нового оборудования и запасных частей! — выпалил Огурцов.

Новость так обрадовала Андрея, такие розовые дали открылись за ней, что он мгновенно забыл и о Мухоморове и о заметке, обвиняющей в безделье.

— Как говорится, не бывать бы счастью, да несчастье помогло: видно, кто-то и впрямь поверил в заметку Шпанова и распорядился насчет директора (о своем письме в райком Андрей не говорил никому). Это здорово, Игорище! — Андрей на радостях встряхнул Огурцова. — И новый директор, и новое оборудование, и запасные части. Спасибо Мухомору! Теперь жми на все педали! Жми! — и Андрей шутливо подтолкнул Игоря к двери.

С Огурцовым на пороге столкнулась Вера с тем же номером газеты в руках. Впервые Андрей увидел девушку такой возмущенной: брови Веры сбежались к переносью, в побледневших, трясущихся от гнева руках она комкала газету.

— Что случилось?

Вера швырнула газету на стол.

— Нет, какой подлец! Эт-то же Шпанов…

— Вера!

Но Вера, казалось, не слышала Андрея. Все негодовало в ней, все было оскорблено: умный, деятельный, чистый Андрей, которого она любила, который казался ей самым талантливым агрономом и самым нравственным человеком… Андрей, весь смысл жизни, все желания которого, как казалось ей, сводились к единственному — работе, и вдруг его поносят как бездельника!..

И кто? Отъявленный негодяй. Вера готова была сейчас же бежать к Шпанову и тащить его к прокурору.