Рубеж - [19]

Жигареву и раньше не нравилась мягкость комдива к тем, кто много разглагольствует о всяческих проблемах, когда требовалось беспрекословно выполнять устав и учебный план. А все оттого, что генерал сам в науку ударяется, книги пишет. Вот и выказывает особое внимание к людям своего склада. Но раньше все это не отражалось на боевой и учебной подготовке, а теперь размеренная жизнь дивизии потревожена, и штаб должен наводить в частях порядок, укреплять дисциплину.

Жигарев решил взять ракетчиков под повседневный и неослабный контроль хотя бы до начала учений. Но получилось так, что перед первым же выходом ракетчиков на полигон комдив увез Жигарева на танкодром смотреть стрельбы танкистов. И как ни старался Жигарев уговорить генерала отпустить его к ракетчикам хотя бы на час, ничего из этого не вышло.

— Туда полковник Осокин поехал. Полагаю, хватит представителей от командования, — сказал Мельников. — Нужно все же дать возможность командиру подразделения и самому мозгами пошевелить.

«Вот, вот, Жогину как раз того и надо», — подумал Жигарев и долго не мог успокоиться, все сетовал в душе на свое неумение проявить настойчивость, поставить себя перед начальством.

На танкодроме Жигарев пробыл без малого три часа. Он все это время сидел с комдивом на вышке и следил за полетом трассирующих снарядов. Танкисты стреляли с коротких остановок по движущимся мишеням. Почти каждый снаряд попадал в цель, хотя видимость из-за дождя и тумана была неважной. Мельников был доволен. Доволен был танкистами и Жигарев. Но тревога за ракетчиков не покидала его, и он не преминул заметить Мельникову:

— А я, Сергей Иванович, на вашем месте не лишал бы начальника штаба ответственности за боевую подготовку в дивизии. Это не в наших с вами интересах.

— Вы о чем, Илья Михайлович?

— Да все о ракетчиках, товарищ генерал. За танкистов я не волнуюсь. Здесь народ серьезный.

— Ладно, поезжайте, — уступил Мельников. — Только не дергайте расчеты во время действий.

— Да что же я, враг им, что ли? Мне тоже ведь радостно, когда у них все нормально.

Дождь между тем усиливался. У Сурчиных бугров, где должны были проводиться занятия ракетчиков, Жигарев никого не застал. Ракетное подразделение уже снялось с позиции и ушло в сторону городка, оставив на мокрой траве граненые следы от гусениц.

Жигарев приказал водителю:

— Поворачивайте обратно на танкодром.

Но едва машина вымахнула на высоту, как Жигарев увидел похожий на гигантский карандаш силуэт ракеты.

— Что это? — словно не веря самому себе, спросил он водителя.

— Ракета, товарищ полковник.

— Держите курс на нее!

Газик, легко подпрыгивая на кочках, проворно сбежал в низину, обогнул небольшую обрывистую балку и подкатил к позиции ракетчиков. Смущенный неожиданным появлением начальства, майор Жогин торопливо доложил, что учеба ракетчиков продолжается на новой позиции.

— А где полковник Осокин? — спросил Жигарев.

— Он уехал с полигона еще до смены позиции.

— Без него, значит, хозяйничаете?

— Зачем же сгущать краски?

— А затем, что я хочу знать, получили вы разрешение на продолжение занятий или нет?

— Но я же командир подразделения, — возразил Жогин уже твердо. — У меня есть, кажется, право на самостоятельные действия.

— Право есть, — согласился Жигарев. — Только не для того, чтобы заниматься сомнительными экспериментами.

— Почему сомнительными? Я уверен в том, что делаю, товарищ полковник.

— А у меня нет уверенности в целесообразности того, что вы делаете. Да и по времени, — он отвернул краешек рукава и показал на часы, — вы должны быть уже в парке.

— Верно, уже должны, — согласился Жогин. — Но мы до темноты успеем, товарищ полковник.

— Никаких «успеем», распорядок есть распорядок. Приказываю закончить все немедленно.

— Есть, закончить, — глухо ответил Жогин.

Ракетчики по его приказанию быстро снялись с позиции, выехали на дорогу и вскоре исчезли за дальними холмами.

Вернувшись на танкодром, Жигарев решил сразу же доложить о случившемся комдиву и стал настаивать на подготовке приказа, в котором майору Жогину должен быть по крайней мере объявлен выговор.

— А вот горячиться не следует, — охладил его Мельников. — При всех обстоятельствах нужно было все-таки дать ракетчикам закончить тренировки, а потом спокойно потолковать с майором, наедине, конечно.

— Может, и по головке его погладить? — обиделся Жигарев. — Вы поощряете все его вольности, товарищ генерал. А полковника Осокина я вообще не понимаю: был и уехал, будто гость какой.

Мельников подумал, что Осокину действительно не следовало бросать ракетчиков в такой ситуации.

— Видите ли, Илья Михайлович, у майора Жогина хорошее намерение. Конечно, от намерения до свершения его замысла слишком большой и тяжкий путь. Да и характер у него уж очень нетерпеливый.

— В том-то и дело, товарищ генерал, — подхватил Жигарев. — Нельзя же так по-партизански: что хочу, то и делаю. Да и время сейчас напряженное. Понимать же человек должен.

— А вот понимания-то разумного, — сухо заметил Мельников, — как раз нам всем и не хватает. Верно, Илья Михайлович, не хватает. Потому и разнобой в действиях получается.

К вышке, натужно гудя моторами, подошли танки, мокрые, по самые башни залепленные красным суглинком. Развевавшийся над вышкой красный флаг медленно опустился, возвестив, что стрельбы закончились.