Розовый слон - [11]

 Однажды Яшка пробрался на кухню. Дома было временное перемирие: мама болтала по телефону с тетей Ирой, папа сидел у компьютера. Злополучная кружка валялась в мойке. Поросенок был каким-то грязным и от того виноватым, как будто он вывалялся в луже. На задиристом пятачке приклеилась чайная заварка, но папироска все также торчала из розового рыльца, выпуская  дымок. Малыш дотянулся рукой  до кружки и стал лихорадочно бегать по кухне в поисках надежного тайника для наглого возмутителя спокойствия в их доме. Тайник неожиданно нашелся среди маминых круп, в шкафчике. Он засунул кружку за пакет с манкой и, удовлетворенный своей победой, пошагал в свою комнату.

По пути он заглянул к родителям. Мама уже не говорила по телефону, она сидела рядом с папой на подлокотнике большого зеленого кресла, он держал ее руку в своей и они о чем-то оживленно говорили. Мама была удивительно красивой: на щеках появились любимые  Яшкины ямочки, нос смешно морщился от смеха. Яшка помчался назад,  заглянул в шкафчик за пакет с манкой и показал ненавистному поросенку фигу. Победа была налицо – поросенок явно поскучнел, и струйка дыма, которую он выпускал из нахального рыла, явно поубавилась в размерах.

– Яшка! Чистить зубы и спать, завтра опять не добудишься тебя в детский сад!

Канючить и выпрашивать еще пять минут не стал, захлопнул шкафчик и помчался в ванную вприпрыжку. В тот вечер он уснул удивительно быстро. Снилась ему Маша Стрельцова и похороны. Только хоронили не бедного майского жука, а его поросенка с сигаретой. На прогулке Машка ему подмигнула, как заговорщик из какого-то фильма. В руках у нее был заранее подготовленный совок и ведерко. Ведерко было для конспирации. За  верандой нашли укромный уголок у забора, Яшка выкопал совком неглубокую ямку. Совок был тупой, земля копалась совсем плохо, Яшка даже вспотел от напряжения. «Прощаться с покойным будешь», – жалостно всхлипывая, спросила Машка.

– Ну его! А надо?

– Так положено! – строго ответила неожиданная помощница, и первая прикоснулась губами к злополучной кружке. Поцелуй пришелся как раз в поросячий окурок. Яшке  целовать его вовсе не хотелось, но Машка была непреклонна. Яшка, не глядя, наспех прикоснулся губами куда попало, даже зажмурился на миг. – Царствие  небесное рабу Божьему! Как его зовут?

– Не знаю!

– «Наф-Нафу», – не растерялась Машка и бросила на кружку горсть земли.

Поросенка быстро закопали, сверху приложили гладким камушком, который валялся рядом.

– Вечером, после тихого часа, придем и принесем цветы на могилу! И как я забыла, Маша-растеряша!

– Яшка! Подъем! В детский сад опоздаешь!

Утро начиналось как обычно, так, да не так! Что-то случилось вчера вечером. Да! Поросенок в плену, за пакетом из манки! Яшка пошлепал на кухню и с любопытством оценил сервировки к завтраку.

 На столе стояли, как обычно: мамина – ярко-желтая, с ее именем, ей на работе подарили на восьмое марта и Яшкина – с котенком. Папиной, естественно, не было, а вместо нее была обычная, из сервиза, которой пользовались в праздники.

Мама красила ресницы. Лицо у нее было очень сосредоточенное, и кончик языка от усердия она слегка прикусывала, точь-в-точь как  Яшка, когда он выполнял какую-нибудь ответственную работу на занятии по аппликации. Трудно ему было вырезать кружок из свернутой квадратиком бумаги. Руки всегда потели и ножницы не слушались. У мамы все получалось. Один глаз был накрашен, ресницы были пушистые, как лапки у шмеля, а второй – совсем голый. Мама была смешная, как клоун.

– Малыш! У нас какие-то странные вещи творятся, папина кружка куда-то подевалась. Ты ее случайно, не видел?

Яшка выскочил из кухни, на ходу крикнув дежурное «нет». Сделал так он специально, что бы мама не попросила посмотреть в глаза. Глаза у Яшки врать совсем не умели, как он ни старался. Они начинали предательски бегать, как мышата в мышеловке, Яшка заливался малиновой краской и все его вранье выходило наружу. Сегодня определенно везло. Мама была занята рисованием второго глаза, а папа брился в ванной,  что-то напевая. В доме царил мир. Мирно журчала вода из-под крана, мирно тикал будильник, мирно двигалась мамина рука со щеточкой из-под туши. Все было просто чудесно, даже солнышко по-весеннему настойчиво заглядывало в окно и улыбалось Яшке, как телепузик. Яшка даже попытался застелить свою постель, С огромным одеялом пришлось повоевать. Зайцы на пододеяльнике никак не хотели укладываться ровно, но он на них прикрикнул строгим голосом Марины Сергеевны, воспитателя из сада, и все получилось.

Затем быстро оделся, без всяких напоминаний и даже загнал в гараж свои машины, которые стояли как попало уже несколько дней.

– Яшка! Сыночек! Что я вижу! Что случилось сегодня в нашем доме?

Мама с двумя накрашенными глазами, изумленная и веселая, подхватила Яшку на руки и закружилась по комнате.

Их в охапку подхватил папа, подоспевший из ванной.

По дороге в сад Яшка подумал, что вечером поросенка надо перепрятать. Уж больно место ненадежное. Вдруг мама надумает приготовить на ужин кашу. Поросенок найдется и опять все начнется сначала. В саду все ладилось. На ковре построили город из кубиков, проложили железную дорогу. Яшку выбрали машинистом, и он перевозил солдатиков на войну. Война была под столом. Там Петька и Костя воевали с чеченцами. Солдатиков им постоянно не хватало, и Яшке приходилось возить их, уворачиваясь от снарядов Лешки. Он обстреливал поезд подушками от кукольных кроватей. Машка Стрельцова была медсестрой и принимала раненых в больнице. Она делала им уколы и мазала ваткой все, что попадалось ей под руку. Полечила она и Яшку, когда Лешка попал ему подушкой прямо в глаз. Из раненого глаза брызнули слезы, но плакать в этот чудесный день совсем не хотелось. Вечером его забрала мама. Он ей всю дорогу рассказывал о всех своих садовских делах, а потом они пересчитывали все иномарки, которые попадались им по пути. К вечеру опять подморозило, и тоненький ледок смешно хрупал под Яшкиными ботинками. Казалось, что они с мамой идут по шоколадному лесу, как в сказке Братьев Гримм, и под ногами у них похрустывает сахарный песок.