Розмысл царя Иоанна Грозного - [109]
– Выходит – в земских спасение?
– Да и не в Вяземских!
– Так в ком же?! В ком?!
На другой день, во время сна, были задушены Вяземский, Темкин и Курака.
Иван-царевич по-отцовски приподнял острые плечи и раздраженно махнул рукой:
– Аль при мне блудить тебе несподручно, что все норовишь на охоту меня спровадить?
Параскева обвила руками вздутый свой живот и обиженно вздохнула:
– Извелся ты, господарь, в думках нечистых, а вины аз за собой не ведаю.
Прищуренный взгляд едко скользнул по ее лицу.
– Все-то вы, Соловы, бабы распутные!
И, багровея, больно вцепился в руку жены.
– Не зрел аз нешто, как ты вечор в оконце батюшке кивала?!
Через силу сдерживаясь, чтоб не избить жену, он выскочил в терем брата.
Федор сидел за мраморным столиком и, высунув кончик языка, безучастно пересыпал с руки на руку горсть сверкающих камешков.
В углу, на медвежьей полости, сладко спал Катырев.
Увидев возбужденного брата, царевич потихоньку оттолкнулся к краю столика и, будто вспомнив о чем-то, суетливо подошел к боярыне.
Но Иван не обратил внимания на Федора и, вызвав стольника, приказал подать вина.
Через дощатую переборку слышно было, как Параскева сдушенно стонет и шепчет проникновенно молитвы.
– Блудная девка! – зло скривил губы Иван, вырывая у вошедшего стольника мушерму и ковш.
За окном шептались о чем-то увядшие листья. Небо супилось, собирало угрюмо свинцовые брови свои. Над лесом клубилась грязная ткань тумана. В сенях гулко отдавались шаги дозорных.
Вдруг Иван приложил к уху ладонь.
– Отец! – узнал он шаркающую походку Грозного и дробные постукивания посоха.
И тотчас же из светлицы Параскевы донесся ворчливый голос:
– Ужо недосуг и принарядиться для меня! У-у, мымра!
Параскева застенчиво закрыла руками полуобнаженную грудь.
Неслышно поднявшись из-за стола, Иван на носках подошел к двери и чуть приоткрыл ее.
– Убери ты брюхо кобылье! – уже громко прикрикнул царь.
Сноха что-то забормотала, оправдываясь, и отошла за скрыню.
Слабый голос женщины, смущение ее, вздутый живот, трепетно колеблющиеся груди и нервное дыхание пробудили в Грозном чувство гадливости, непостижимо смешанное с каким-то животным томлением.
Не отдавая себе отчета, он вплотную подошел к Параскеве.
– Бесстыжая! Ты бы еще нагой встретила царя!
Иван ворвался в светлицу.
– Не займай, отец!
Грозный оттолкнул плечом сына и назло ему облапил сноху.
– Отец!
Сведенные судорогой пальцы царевича впились в горло Иоанна.
– Мало девок тебе?! Мало тешился с Евдокиюшкой моей?!
Федор, подглядывавший в щелочку за ссорой, забывая осторожность, прыгнул к брату и оторвал его от отца.
Грозный рухнул на лавку.
– Уйди, Ивашка! – зловеще пристукнул он посохом и налитыми кровью глазами уставился на сына. – Уйди!
– Уйти?! Вас тут оставивши?! – заревел исступленно Иван. – Убей! Убей, а не уйду!
– Молчи!
– И замолчу, коли убьешь! – Царевич рвал на себе рубаху, обдавал отца потоком бешеной пены, дикой руганью и жестоко бил себя в грудь кулаком.
– Убей! А не отдам ее, покуда жив! Будет с тебя! Будет Евдокии да Марфы! Да Анны! Да тьмы безвинных девок!
– Молчи!
– Ан не замолчу! На весь свет кричать буду, како ты и матушку мою, покойную Анастасию, извел!
Грозный вскочил и, отпрянув к стене, сжался так, как будто остановился на краю бездонной пропасти.
– Настасьюшку?! Аз?! Мою пресветлую аз погубил?!
– Да! Ты!
Черный мрак окутал мозг царя.
– Так сгинь же!
С визгом взметнулся посох.
Страшный крик на мгновение пробудил сознание Иоанна, но тотчас же все потонуло в густом тумане.
– Батюшка! Батюшка! Батюшка! – прижавшись к обомлевшей Параскеве, бессмысленно выл Федор, распуская лицо в жуткую улыбку безумного. – Батюшка! Батюшка!
Грозный тихонько опустился на пол. Порыв дикого гнева уже проходил, сменяясь страшным предчувствием.
– Иваша! Сын!
Закрыв плотно глаза, Грозный пощупал рукой воздух.
– Аз кличу тебя, Иваша! Иди же! Аз… аз кличу… Отец твой…
Светлица молчала черным молчанием смерти.
Грозный на животе подполз ближе к двери. Пальцы ткнулись в клейкую жижу.
Затаив дыхание, он отпрянул назад и нащупал посох. С убийственной медлительностью поползли извивающиеся червями пальцы от холодной глади набалдашника к острию.
На мгновение рука замерла у залитого кровью виска царевича.
– Нет, нет! – почти спокойно шевельнул Грозный губами и приоткрыл глаза.
Перед ним, широко раскинув ноги, лежал мертвый царевич. В раскроенном виске торчало медное острие наконечника…
– Нет, нет! Не верю! Иваша! – хихикнул вдруг Иоанн и, сорвавшись, ринулся через темные сени на двор.
– Спасите!..
Точно призрак метался он по ночному Кремлю, с ревом отскакивал от перепуганных на смерть дозорных, бился головой о стены, падал и вновь бежал, гонимый ужасом и безумием, пока не очутился в притворе церкви Иоанна Лествичника.
– Бог! Разверзни преисподнюю! Бог!!!
Глава тринадцатая
– К обедне бы сходить мне, Борис…
Годунов недовольно причмокнул:
– Лежать тебе надо, мой царь.
Но Иоанн не послушался и, кряхтя, поднялся с постели.
Тоненькие руки беспомощно всплеснулись в воздухе и упали на плечи советника. Перед глазами несметными роями золотых паучков вспыхнули нестерпимо яркие искорки. Опочивальня подпрыгнула, закружилась и рухнула куда-то в черную пропасть, увлекая все за собой.
Константин Георгиевич Шильдкрет (1896–1965) – русский советский писатель. Печатался с 1922 года. В 20-х – первой половине 30-х годов написал много повестей и романов, в основном на историческую тему. Роман «Кубок орла», публикуемый в данном томе, посвящен событиям, происходившим в Петровскую эпоху – войне со Швецией и Турцией, заговорам родовой аристократии, недовольной реформами Петра I. Автор умело воскрешает атмосферу далекого прошлого, знакомя читателя с бытом и нравами как простых людей, так и знатных вельмож.
Роман рассказывает о холопе Никишке, жившем во времена Ивана Грозного и впервые попытавшемся воплотить мечту человечества — летать на крыльях, как птицы. В основе романа — известная историческая легенда. Летописи рассказывают, что в XVI веке «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», якобы смастерил себе из дерева и кожи крылья и даже с успехом летал на них вокруг Александровской слободы.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Роман повествует о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим.
В трилогии К. Г. Шильдкрета рассказывается о реформах, проводившихся Петром Великим, ломке патриархальной России и превращении её в европейскую державу.
Действие исторических романов Константина Георгиевича Шильдкрета (1886-1965) "Бунтарь" (1929) и "Мамура" (1933) уводит читателей в далекую эпоху конца 17 - начала 18 века. Тяжелая жизнь подневольного русского народа, приведшая к серьезным колебаниям в его среде, в том числе и религиозным; борьба за престол между Софьей и Нарышкиными; жизнь Петра I, полная величайших свершений,- основные сюжетные линии произведений, написанных удивительным, легким языком, помогающим автору создать образ описываемого времени, полного неспокойствия, с одной стороны, и великих преобразований - с другой.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.