Розмысл царя Иоанна Грозного - [108]
Грозный отвернулся к киоту. Взгляд царевича тупо уставился на согнутую спину отца.
– Батюшка!
Царь чуть повернул голову и смущенно поглядел на сына.
Страшное подозрение прокралось в душу Ивана.
– Чудно мне, батюшка, что был ты немалое время велико ласков с моей Евдокией, а под остатние дни не в меру с нею гневен.
– Ты к чему клонишь?!
– К тому же.
И с мольбой:
– Дозволь уйти!
Грозный покорно пропустил сына в сени.
Скучно и боязно было в опочивальне царю, хоть и полны были сени дозорными и из соседнего терема неумолчно доносился мягкий голос Бориса.
Иоанн поднялся с постели и просунул голову в дверь. Советники торопливо вскочили с лавки. Басманов, стараясь скрыть в застывших глазах ужас, подполз на коленях к царю.
– Недобрые вести, преславной! – тихо выдохнул он, чтобы отвести разговор о себе.
– К добрым-то вестям мы с младости не приобыкли, – с ледяным спокойствием обронил царь.
Годунов стал впереди Басманова.
– Сказывают, преславной, что явился в Диком поле могутный казак-разбойник, по прозвищу Бабак.
– Ну!
– Набрал тот Бабак казаков из Черкас, Канева, Браславля да с Волги и Дона великую силу.
– Ну!
– И со споручники свои, со разбойники, Карпом, Андрушом, Лесуном да Белоусом, не дает проходу караванам крымских и турских торговых гостей, что с нами торг торгуют.
Царь напряженно слушал советника. В мозгу то зрели смелые планы, и тогда в глазах вспыхивали гордые искорки уверенности в себе, то вдруг представлялись в воображении разоренные области, несметные басурменовы рати, неуклонно продвигающиеся к украйнам, – и снова опускались беспомощно руки, и все казалось безвозвратно потерянным.
– Князьям уделы верну! – крикнул он неожиданно. – Пускай ведают, за что бьются!
Борис вытаращил глаза:
– Ты ли молвишь тако?
– Молчи!
Посох угрожающе застучался об пол. Жажда действовать, повелевать, так закружиться в работе, чтобы ни на мгновение не чувствовать себя самого, ураганом ворвалась в душу Грозного.
– Отныне аз воеводствую! Един!
Он бессмысленно заметался по терему, опрокидывая все на пути. Какой-то страшный огонь сжигал его и властно подбирался к мутнеющемуся рассудку.
– Коня! Малюту!
И вдруг, беспомощно зашатавшись, замертво упал.
Отлежавшись в постели, Иоанн изумленно приоткрыл глаза и так поглядел на Басманова, как будто впервые за всю жизнь увидел его.
На землистое лицо легла примиренная улыбка.
– Борис!..
– Что, мой преславной?
– Ты здесь, Борис?
– Подле тебя, мой царь!
Грозный подложил ладонь под щеку и мечтательно уставился в стрельчатое окно.
– Здравья бы мне. Поглазеть, что у меня на Арбате, на улице опришной. Со кречеты да аргамаки позабавиться маненько.
Басманов с песьим умилением приподнял голову.
– Будут и кречеты и аргамаки. Дал бы токмо Господь здравия тебе.
Незримая усмешка чуть шевельнула усы царя. В глазах засветились лукавые искорки.
– Да что нам сетовать! Зальем мы тугу вином да скоморошьею потехой! – И вскакивая с постели: – Пир пировать!
Поздней ночью, оставшись наедине с пьяным Федькой Басмановым, обряженным в сарафан, Грозный нежно спросил:
– Аль и впрямь люб аз тебе?
– Люб, государь! – тупо соображая, заворочал непослушным языком опричник.
– А ежели б израду нашел, – како бы поступил?
– Своего живота лишусь, государь, а израды не попущу!
Грузно опираясь на посох, царь вышел в соседний терем и поманил за собой Федьку.
– Глазей!
На полу, упираясь затылком в порог, раскатисто храпел Алексей Басманов.
Иоанн заложил одну руку в бок, другой мягко поглаживал пыжившийся клин бороды.
– Про пожар небось слыхивал?
Жуткий холодок царапнул спину опричника и заиграл корнями волос, сразу выгнав из головы хмель.
– Избави, царь!..
Грозный, не торопясь, с каким-то нечеловеческим наслаждением, достал из-за пазухи нож.
– В сердце… ге-ге-ге-ге… Израду – в сердце!
– Избави, царь!..
Две искорки застывших зрачков колюче впились в обезумевшие глаза Басманова.
– В сердце! Ге-ге-ге-ге…
Вздрагивающая рука угрожающе потянулась к горлу опричника.
– Коли!
Точно в бреду, принял Федька нож от Грозного и пырнул им в грудь отца.
– Да и ты, пес, за ним беги! – побагровел вдруг царь и, с бешеной быстротой выхватив нож из груди убитого, полоснул им по горлу Федьку. – Опостылел!
Хихикающий смешок угрожающе рос, наполнил терем грохочущим хохотом и разлился по хоромам звериным воем.
– Царь! Преславной царь! – взывал тщетно прибежавший на шум Годунов. – Опамятуйся, царь!
Грозный неожиданно оборвал хохот.
– Убрать!
И, торопливо утирая руки о полу кафтана, попятился к опочивальне.
Гостинодворцы пришли с челобитной к царю.
– Разор, государь! Дыхнуть Бабак нам не дает! Все пути торговые занял, разбойник!
Заблюда трижды перекрестился на образ и с опаской поглядел на царя.
– Дозволь!
– Реки!
– Слух идет – Вяземской-князь с Куракой-Унковским и Темкиным под короля Литовского надумали отдаться.
Пряслов сердито фыркнул:
– По то и Бабаку воля, что чмутьяны с Литвой взяли его под свою окаянную руку.
Рожков отстранил Пряслова и, погрозив Заблюде, пытавшемуся что-то сказать, строго наморщил лоб:
– Не милы нам, царь, князь-бояре, да не обессудь: еще постылей те Вяземской да Унковской.
Грозный жалко усмехнулся:
Константин Георгиевич Шильдкрет (1896–1965) – русский советский писатель. Печатался с 1922 года. В 20-х – первой половине 30-х годов написал много повестей и романов, в основном на историческую тему. Роман «Кубок орла», публикуемый в данном томе, посвящен событиям, происходившим в Петровскую эпоху – войне со Швецией и Турцией, заговорам родовой аристократии, недовольной реформами Петра I. Автор умело воскрешает атмосферу далекого прошлого, знакомя читателя с бытом и нравами как простых людей, так и знатных вельмож.
Роман рассказывает о холопе Никишке, жившем во времена Ивана Грозного и впервые попытавшемся воплотить мечту человечества — летать на крыльях, как птицы. В основе романа — известная историческая легенда. Летописи рассказывают, что в XVI веке «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», якобы смастерил себе из дерева и кожи крылья и даже с успехом летал на них вокруг Александровской слободы.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Роман повествует о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим.
В трилогии К. Г. Шильдкрета рассказывается о реформах, проводившихся Петром Великим, ломке патриархальной России и превращении её в европейскую державу.
Действие исторических романов Константина Георгиевича Шильдкрета (1886-1965) "Бунтарь" (1929) и "Мамура" (1933) уводит читателей в далекую эпоху конца 17 - начала 18 века. Тяжелая жизнь подневольного русского народа, приведшая к серьезным колебаниям в его среде, в том числе и религиозным; борьба за престол между Софьей и Нарышкиными; жизнь Петра I, полная величайших свершений,- основные сюжетные линии произведений, написанных удивительным, легким языком, помогающим автору создать образ описываемого времени, полного неспокойствия, с одной стороны, и великих преобразований - с другой.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.