Рождество у Шерлока Холмса - [97]

— Незамысловато. У преступника другая версия?

— Он вообще не разговаривает. Находится в невменяемом состоянии.

— Где он сейчас?

— Арестован и заперт в своей каюте. Ему вкололи транквилизатор.

Они прошли через шлюз с откатившимся в сторону тяжелым люком.

— А что с самоубийствами?

Мирошников проконтролировал закрытие и герметизацию и только потом ответил, продолжив движение:

— У нас тут не так много возможностей для этого, как вы понимаете. Оружие есть только у меня и моего зама. Тем не менее старший лаборант умудрился выпить серную кислоту, а кок воткнул себе в глаз разделочный нож.

— Мотивы?

— Химику мерещились какие-то черви, съедающие его изнутри, а кок хотел избавиться от сводившего его с ума голоса в голове.

Лицо капитана не выразило никаких эмоций. Наверное, картинки в его голове были уже не таким яркими, как только что возникшие у Строгачёва. Он решил не давать разыграться фантазии:

— А прочие смерти?

— Инженер-механик просто не проснулся утром. А инженер-оператор потерял сознание и умер прямо во время маневра обхода на сложном рельефе. Это создало аварийную ситуацию. Автоматика помогла избежать столкновения, но впереди было сужение, его прохождение запрещено в автоматическом режиме. Я остановил станцию.

Мирошников выглядел адекватно, командовать определенно мог. Саботаж с его стороны маловероятен. Оставалось только ввести его в курс дела, возможно, он окажется полезен.

— Товарищ капитан первого ранга. Вы уже поняли, что времени у нас нет. Корпорация не примет никакой задержки испытаний «Ковчега». Через четверо суток вы уже должны разместить гостей. По ситуации. Мы считаем, что в этом замешаны наши конкуренты из корпорации «Ллойд». Их убежище «Твердыня» тоже завершает испытания в Марианской впадине, хоть и в тысяче километров от нас. Есть основания полагать, что на борту «Ковчега» работает их агент. Наша задача — выявить его и отключить его оборудование.

В лице Мирошникова больше не было враждебности, только сосредоточенное внимание.

— Что требуется от меня?

— Прежде всего обеспечить движение станции. Любой ценой.

Мирошников никак не прокомментировал, только добавил:

— Что-то еще?

— Информация, мысли. Все, что может помочь вычислить агента и место, где находится его оборудование. Лучше вас не знает никто.

Капитан пожал плечами:

— «Ковчег» — это двадцать тысяч квадратных метров. — Затем показал на камеры под потолком: — Попробуйте данные системы видеонаблюдения.

— Пожалуй, с этого и начнем. Мой человек просмотрит записи за последние двое суток.

На мостике капитан за пультом оператора сдвинул рычаг, пол под ногами дрогнул, а на большом экране ноль сменился и стал прирастать узлами; радар ритмично прорисовывал рельеф дна, над которым поплыл «Ковчег».

Но Мирошников то и дело отрывался от экрана и смотрел на двух операторов за пультами слева и справа. Строгачёв тоже невольно поглядывал на них.

На мгновение ему показалось, что что-то происходит с их лицами: они как будто удлинились, а рты стали больше…

Строгачёв моргнул и потер веки, а потом заболевшие вдруг виски.

По ступням от пола пошла тяжелая вибрация, и в зале стал нарастать низкий рокот. В какой-то момент под ложечкой похолодело, и Строгачёв вскинул голову на Мирошникова. Неужели он ничего не слышит? Но тот никак не реагировал.

Металлическая дверь щелкнула электронным замком, и на мостик вошел Лавров в сопровождении бойца особого отдела.

Ученый тревожно осмотрел присутствующих и приблизился к Строгачёву:

— Как вы себя чувствуете?

Строгачёв в свою очередь изучил лицо ученого: из глаз умника сочился страх и словно застывал коркой, складками и морщинками, в неестественных положениях. Напряжение…

— Что у вас?

Лавров наклонился:

— Моя первоначальная гипотеза подтвердилась. Это инфразвук. — Лавров оглянулся на Мирошникова и продолжил чуть тише: — Частоты — 7—9 Гц. Вызывают панический страх, головные боли, при определенных условиях могут приводить к повреждениям внутренних полостных органов, в частности сердца и легких. Подтверждается причиной смерти трех из пяти человек. А несколько минут назад приборы мониторинга сейсмоактивности станции зафиксировали повышение интенсивности инфразвука. — Лавров поморщился, как от боли. — Мы что, возобновили движение?

Строгачёву стало легче игнорировать головную боль. Значит, инфразвук. Что ж, наработки в этом направлении велись постоянно, хоть о значительных достижениях ему и не было известно. Однако это не исключает того, что в научном отделе «Ллойд» создали такую установку и используют ее сейчас. И кто-то им должен в этом помочь.

Строгачёв кивнул Лаврову:

— Станция снова движется… Значит, «Ковчег» располагал средствами регистрации инфразвука?

— Да, в отсеке мониторинга есть аппаратура, позволяющая это, хоть и в довольно ограниченных пределах. При такой большой длине волны это зачастую дело случая.

— Аппаратура исправна?

— Насколько я могу судить, да.

— Аппаратура работала все это время, или это вы ее включили?

Лавров понимающе закивал:

— Она была выключена… И это странно, так как по регламенту мониторинг сейсмоактивности должен проводиться круглосуточно.

— Так. Вы говорите, что только что зафиксировали усиление инфразвука? Как если бы кто-то включил оборудование, действие которого и зарегистрировали приборы?