Рождество у Шерлока Холмса - [93]

— Знаете, Юлия, как в народе такое называются?

— Нет.

— «Зигзаг Горбачёва».

Юлия громко расхохоталась, запрокинув голову, а Проков подумал, что она не только красивая, но и добрая, причем, не только из-за профессии. В наше время такое, пожалуй, редкость.

На привокзальной парковке Илья безошибочно определил «топтуна» в чёрной кожаной куртке — связного со смотрящим за вокзалом. Илья опустил стекло и быстрым кивком подозвал его к себе. Тот, прихрамывая, подошел к машине, вопросительно глядя на Прокова.

— Нам бы комнату, любезный.

«Любезный» поднял брови и оценивающе посмотрел на них с Юлией.

— Срочно, — внушительно произнес Илья.

— Ждите. К вам подойдут, — ответил тот, потом оглянулся и поднял воротник.

«Топтун» приблизился к напарнику, что-то ему сказал, а затем, оглядываясь, пересек площадь и вошел внутрь вокзала. Илья следил за ним, не отводя взгляда.

Юлия не выдержала.

— Мне страшно любопытно: чем вы руководствовались, когда решили устроить тот концерт? У вас какая-то особая методика?

— Конечно. Про Фрейда вы, наверное, слышали?.. В начале века он считал Москву третьим городом после Вены и Берлина, где психоанализ развит больше, чем где-либо в мире. Так и было, пока Сталин всё это не прикрыл. В нашей семейной библиотеке сохранилась брошюра двадцать пятого года издания — «По ту сторону принципа удовольствия».

— Знаю! — воскликнула Юлия. — Я ее читала на немецком. Тайком, сами понимаете.

— Так вот. Фрейд утверждает, что человек постоянно борется с двумя важными психологическими явлениями: влечением к жизни и влечением к смерти. Эти влечения бессознательны, человек не отдает себе в них отчета. Однако эта борьба, эти две стихии напрямую влияют на его жизнь и деятельность любого рода. Влечение к жизни, или «Эрос» в греческой терминологии — это стремление к продолжению рода — к сексуальности — и к самосохранению. Цель этого влечения — любовь и созидание. Влечение к смерти — «Танатос» — стремление к уничтожению, жестокости и агрессии. Цель — смерть и разобщение с окружающими. Проявляется это обычно в войнах, терроризме, алкоголизме и наркомании, суициде, драках, опасных видах спорта…

— Теория Фрейда понятна, но какое это имеет отношение к тем влюбленным подросткам из вашей школы?

— Понимаете, — Илья сам не заметил, как вошел в раж: его речь становилась все более страстной, — Постоянное противоборство Эроса и Танатоса в психике человека приводит к тому, что доминирующим становится то одно, то другое влечение. Это как маятник, качающийся из стороны в сторону: от Танатоса к Эросу и обратно. Логос — наше сознание — может контролировать амплитуду колебаний, а частоту — нет. И тут самое главное — почувствовать малейшее несовпадение предлагаемых обстоятельств предполагаемой позиции маятника. Бунт этих ребят был спонтанным, неподготовленным. Пока их маятник находился на стороне Эроса, они далеко не могли уехать. Значит, прячутся у друзей или знакомых. Вероятнее всего, именно у школьных друзей. Так и вышло, в тот раз я не ошибся.

— В тот раз?.. — Юлия вопросительно взглянула на него.

Илья не успел ответить: на горизонте появился «любезный», махнувший ему рукой.

— Сперва я один, — твердо произнес он и вышел из машины, но тут же вернулся:

— Как она выглядит? Только быстро.

— Шатенка, крупнее меня и выше сантиметров на пять. Рост примерно метр семьдесят три. Глаза карие. Нос немного картошкой.

Ответственная за жильё, опухшая неприятная тетка лет пятидесяти, сидела у окна некогда шикарного, но теперь затрапезного кафе. Под потолком пульсировал слепой плафон. Вокзальный гул глушил потрёпанный магнитофон.

«Луна, луна, цветы, цветы, нам часто в жизни не хватает друзей и доброты», — пела София Ротару.

На столике перед тёткой красовалась табличка «Не обслуживается».

— Тебе, што ль, комнату трэба?..

— Послушайте, — Илья решил сразу взять быка за рога. — Я ищу свою сестру. Она приехала в Москву рожать, с мужем. Шатенка, чуть ниже меня ростом, глаза карие, нос такой смешной — картошкой. Они наверняка к вам обращались, побоялись меня беспокоить, недотёпы. Теперь вот искать их приходится. Помогите, ради бога, не бесплатно, конечно…

— Ничего не знаю! Вали отсюда! — скривив рот, завопила тётка.

— Да погодите же…

Невесть откуда взявшаяся парочка крепких, здоровенных охранников подхватила Илью под локотки и потащила к выходу.

— Сказано — вали, и больше чтоб тебя здесь не видели! Понял?..

Илья отошел от дверей и попытался сообразить, что делать дальше.

— Эй!

Проков обернулся. Возле урны стоял с дымящейся сигаретой один из тех самых охранников. Илья подошел к нему.

— Трояк дашь? Покажем, где они.

Быстрым движением засунув полученную от Ильи синенькую купюру в карман, охранник подозвал «топтуна» со стоянки. Илья последовал за ним.

— Куда идем?

— КПЗ знаешь? Там рядом.

Проков моментально почувствовал приступ ностальгии. Как не знать ему, бывшему курсанту Военного Краснознаменного института, Киевский пивной зал — в народе просто КПЗ? «Сайгон» — второе неофициальное название заведения — располагался в двухэтажной бетонной коробке на Брянской, в пяти минутах ходьбы от Киевского вокзала. Вечно обшарпанный, несмотря на перманентные ремонтные работы, пивняк, был знаменит не только в столице, но и далеко за ее пределами.