Рождество у Шерлока Холмса - [92]

Илья внимательно посмотрел на нее. Юлия и вправду была взволнована и, похоже, действительно тревожилась о сбежавшей мамаше. Волнение делало ее еще привлекательнее…

— Черт с вами. Едемте, — Илья решительно двинулся вперед.

О своих дурных предчувствиях он совершенно забыл.

***

Захватив пальто и портфель, Проков торопливо сбежал со школьного крыльца. Юлия ждала его в «копейке» веселенького канареечного цвета. Усевшись рядом с ней на пассажирское сиденье, он заметил, что женщина успела поправить макияж и даже надушилась тепким «Шанелью» номер пять. В машине тихо работал радиоприемник. Диктор бубнил:

«Вчера 23 октября 1986 г. в Правде было опубликовано постановление ЦК КПСС О неудовлетворительном выполнении решений ЦК КПСС по искоренению очковтирательства и приписок…»

Илья утомленно потёр переносицу. Что ж, за дело.

С трудом оторвавшись от созерцания аппетитных коленей спутницы, он достал из «дипломата» блокнот, ручку и попросил:

— Расскажите всё по порядку.

— Лена — ну, та, которая пропала — позавчера пришла к нам в приемное отделение. Я как раз дежурила. Вообще-то, мы не должны были ее принимать: у нее не было московской прописки, и поступила она не по скорой. Я ее решила осмотреть на всякий случай — мало ли… Беременность предположительно — сорок недель. Лена знала, что таких как она обычно заставляют делать аборт, поэтому на учет в женской консультации по месту жительства не вставала и обследований не проходила…

— Каких — таких? И что значит — заставляют?..

— Ну, облучённых, понимаете? Официально якобы все происходит добровольно, но Лена говорила, Комитет этим занимается, а они умеют убеждать. — Юлия выразительно посмотрела на Илью. — Понимаете?

«Партия ведет сегодня решительную борьбу с подобного рода явлениями», — не согласилось с ней радио.

— У нее кто-то есть? Родственники? Как она в Москве оказалась? Она вообще что-нибудь о себе рассказывала?

Юлия кивнула.

— Они с родителями жили в Радожье, на берегу Припяти. Говорит, места там красивые: лес, река, рыбы полно. После восьмого класса уехала в Киев, поступила в ПТУ, отучилась на швею. В январе восемьдесят шестого вышла замуж за Славу и переехала к нему в Припять. Работала в местном ателье. Она хороший мастер. Показала мне пинетки, которые для малыша связала — беленькие такие, с красными цветочками… Слава работал электриком в ЖЭКе. Нормальная жизнь. А потом — взрыв, эвакуация; их в Житомирскую область вывезли. Поселили у молодой семьи — так те их даже в дом не пускали, на веранде диван выставили: спите, мол. Боялись, что Лена со Славой их радиацией заразят. А потом Лена забеременела. Очень они переживали, что ее заставят от ребенка избавиться, начали переезжать с места на место. Только на них везде как на прокажённых смотрели. Лену вообще хотели в специальный научный институт в Киеве определить, представляете? Вот они и решили, что в Москве легче будет затеряться.

— А муж? Он с ней в роддом пришел?

— Нет. — Юлия нервно потрогала шею. — Славу я не видела.

«Обман начал всерьез тормозить работу по перестройке», — не унимался диктор.

— Что было дальше, после того, как вы ее осмотрели?

— Велела ей прийти, как только начнутся схватки, чтобы мы не могли ей формально отказать в помощи.

— И она не пришла?

Юлия мотнула головой.

— Тогда едем на Киевский вокзал, — Илья захлопнул блокнот.

Юлия, вопреки ожиданиям, не стала задавать вопросы, а завела машину, и они поехали по Обручева в сторону Ленинского проспекта. Впрочем, ей было интересно, как Илья нашел тех самых обидевшихся на весь мир подростков.

— Да ничего сложного. Был, правда, нюанс: девочка оказалась внучкой члена ЦК. Тот, конечно, только трубку поднял — к нам в школу тут же двое оперов из МУРа прискакало, Орешкин и Селиванов. Делать им больше нечего!.. Собрали все три девятых класса в актовом зале и вместе со мной заперли. Думали, я ребятам мораль начну читать, на психику давить, как наша историчка обычно делает — да и не только она… А я взял гитару и просто начал петь. Высоцкого, «Кино», «Гражданскую оборону». «Я рыдаю от ваших речей, я желаю стать стаей грачей, я хочу умереть молодым»…

— И что? — у Юлии от удивления округлились глаза.

Илья улыбнулся.

— На самом интересном месте прервал концерт, положил на стул гитару. Они, конечно, тут же бузить: мол, давай еще!.. Ну, я и сказал: вернусь и продолжу, когда вы будете готовы. Встал и ушел. Вы бы слышали, как меня менты и коллеги песочили!.. Такого о себе наслушался — уши вяли. Но ничего, продержался. Через пять минут дети постучались в дверь. Протянули мне гитару — а там на грифе, под струнами, записка с адресом беглецов. Так что пришлось петь дальше. «Гражданскую оборону» тогда в Москве вообще мало кто слушал. А влюбленных спасли от самоубийства. Придумали, тоже — делать им больше нечего. А один из оперов, капитан Орешкин, велел к нему обращаться, если что.

«Владимир Ильич отлично понимал, какую опасность несет обществу бюрократизм, и требовал решительной борьбы с ним», — подытожил диктор.

На пересечении с улицей Строителей они увидели стометровый хвост в гастроном. До открытия винного отдела было еще целых два часа, но людей в очереди всё прибывало.