Рождённые волевыми - [5]

В этот день Кейн приходил с ночного рейда. Мы договорились, что он разбудит меня, а потом мы вместе пойдём к зданию, где проходила инициация, но всё пошло так, как я люблю — совсем не по плану. Кейн нашёл меня на маленькой площади возле здания совета — я просто не могла уснуть этой ночью и решила, что лучше дождусь его там. Всё равно путь от казарм волевых к его дому проходил здесь.

Мы удобно устроились на лавочке, стоявшей ближе всего к дверям здания. Кейн лежал, устроив голову на моих коленях, рассказывал что-то о том, как прошёл рейд, а я щурилась на солнце, наслаждаясь его низким, рокочущим голосом, запахом сосны и теплом ветра, и думала о том, что лучший подарок, какой можно придумать на день рождения — это машина времени, чтобы останавливать такие моменты, как этот.

Но у Кейна был подарок получше.

— Волнуешься? — спросил он.

Интересно, как он догадался? Не по тому ли, что меня трясло? Я пробормотала что-то невнятное в ответ, настолько невнятное, что сама не поняла, что именно сказала. Кейн усмехнулся и поднялся, сел так, что его плечо касалось моего.

— Эй, — он покачнулся, толкнул своим плечом моё. — Всё пройдёт хорошо. Ты быстро расправишься с этим делом, и мы пойдём отмечать.

Я покачала головой. Кажется, в тот момент голос меня оставил окончательно.

— Несс, — тихо позвал Кейн. — Я начинаю волноваться. Скажи хоть слово.

Я снова покачала головой и зажмурилась.

— А хочешь, я сделаю так, чтобы ты забыла об этой дурацкой церемонии? Ты только скажи.

В его голосе слышалась хитрая улыбка. Наверное, в ту минуту мне стало совсем плохо, и я кивнула. И что же он мог сделать, чтобы я обо всём забыла? Я могла подумать о чём угодно, кроме этого.

Он прижался ко мне и коснулся губами моих губ.

Это было так необычно, какое-то новое, незнакомое чувство. Я до сих не понимаю, что это было, и единственное слово, каким можно описать его: это было сладко. Разве тело может ощущать сладость? Кожей. Я не знаю, но это было так.

Кейн отодвинулся.

— Видишь? — сказал он. — Я же говорил, что ты обо всём забудешь.

— О чём? — вырвалось у меня.

— Ни о чём, всё отлично, — он рассмеялся.

Мне очень хотелось поговорить об этом, но я боялась. Кейн был старше меня на два года, и наверняка у него уже было что-то похожее, только не со мной, раз он знал, что получится. Я думала о том, чувствовал ли он с другой девушкой то же, что и со мной, и было ли это так же сладко. И мысли об этом настолько вскружили голову, что я пришла в себя только после того, как меня толкнули в плечо.

— Несс, инициация через две минуты, — тихо сказал Кейн. — Я не смогу пройти с тобой, но всё равно буду… ну, рядом.

Я потёрла глаза, посмотрела на него.

— Прости, что?

— Говорю, что я не смогу пройти с тобой в зал инициации, — повторил Кейн, и в это мгновение я вспомнила, что мне предстоит. — Поэтому… В общем, с днём рождения.

Он протянул мне маленькую коробочку. Пока я открывала её, мои руки тряслись, и у меня получилось только с третьего раза. В коробочке лежали маленький наушник и микрофон, какой можно прикрепить даже к коже, и он будет похож на родинку.

— Я буду рядом так, как смогу, — Кейн развёл руками, неловко улыбнулся, и я вдруг поняла, что он волнуется не меньше моего. — Ну же, скажи хоть слово… Несс?

— Да… прости, я немного… — я зажмурилась, потёрла глаза, как будто это могло помочь прийти в себя. Надо было сказать что-то, но в голову ничего толкового не приходило, и я сказала то, что стоило. — Спасибо, Кейн. Я просто…

Я наклонилась к нему, уткнулась лбом в его плечо. Засунула чёрную капельку в ухо, прикрепила на шею под ухо микрофон. Наушник моментально принял форму уха, и я мысленно указала ему изменить цвет так, чтобы его не было видно.

— Нам надо идти, — негромко сказал Кейн.

— Да, хорошо, — кивнула я.

Если смотреть сверху, наша деревня похожа на длинную полосу, перечёркнутую несколькими короткими — это центральная улица и боковые линии. Участки квадратные у всех, на каждом располагается жилой дом и автоферма, и каждое здание здесь звучит своей тихой нотой; всё это сливается в общую протяжную песнь. Центральная улица упирается в здание совета. Под присмотром самых старших людей мне и предстояло попытаться коснуться волевика, правда, наблюдать они будут с высоты пары этажей. Об этом мне рассказывал Кейн.

— Говорят, волевик может принять вообще любую форму, и для окружающих это не всегда безопасно, — объяснял он. — Был случай, когда волевик в руках парня взорвался и задел присутствовавших на церемонии. Своего хозяина он никогда не ранит, а вот…

Я не хотела вслушиваться. Я хотела наслаждаться звуком его голоса, не вникая в смысл. Секунды утекали слишком быстро, мы стояли слишком близко к дверям здания. Меня тошнило от волнения, и в трёх шагах от заветной двери я ухватилась за руку Кейна, боясь упасть на бетонное крыльцо.

— Несс, ты должна зайти туда одна, — сказал Кейн, и его слегка искажённый голос эхом отдавался в капельке в моём правом ухе. — Не думай о том, что ждёт тебя потом, сосредоточься на волевике. Тогда всё пройдёт гладко.

Я кивнула — всё равно не вышло бы выжать ни слова. Шагнула вперёд, по крыльцу, ещё раз и ещё. Тяжёлые двойные двери из тёмного металла были распахнуты настежь, в помещении было темно, и мне предстояло шагнуть в эту тьму. Я вдохнула, выдохнула, вспомнила совет Кейна. И сделала новый шаг.