Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации - [91]

После фактического установления контроля над Памиром в 1892–1895 гг. российские власти не занимались вопросами сбора налогов (хотя отдельные попытки и предпринимались в 1895–1896 гг. [Халфин, 1975б, с. 18–19]). Во-первых, конечно, учитывалось разорение региона афганцами; во-вторых (и это, на наш взгляд, было более существенным), Памир никогда не рассматривался российскими властями как выгодный в хозяйственном отношении регион. Он был более важен в стратегическом, геополитическом отношении, что неоднократно подчеркивалось на рубеже XIX–XX вв. многочисленными авторами — государственными и военными деятелями, а также экспертами — востоковедами и экономистами.

Исходя из этого, даже после официальной передачи Западного Памира под власть бухарских наместников, российские представители в регионе постоянно настаивали на освобождении местного населения от уплаты налогов на ближайшие три года — с 1896 по 1898 г. (время от времени даже собственными приказами отменяя распоряжения бухарского правителя об их взимании) ([Туркестан, 2016, с. 829]; см. также: [Халфин, 1975б, с. 20–21]). Эмир поначалу встретил это требование «в штыки» (мотивируя тем, что в соглашении 1895 г. и речь не шла о таком условии), но затем был вынужден согласиться. В дальнейшем этот мораторий был продлен и на 1900–1903 гг. ([Туркестан, 2016, с. 851, 858]; см. также: [Халфин, 1975б, с. 46–47]). В результате бухарские чиновники взимали с памирцев лишь налоги для содержания собственно управленческого аппарата. Но, во-первых, они при этом злоупотребляли своими полномочиями, беря больше, чем следовало; во-вторых, аппарат был раздут в несколько раз. Так, например, Юлдаш-бий, сменивший Ишанкула в 1902 г., по штату имел право на 60 нукеров, а держал 184, т. е. втрое больше, освободив их всех от уплаты налогов и требуя с населения по халату на каждого. Кроме того, бухарские чиновники неоднократно, в придачу к налогам, настаивали, чтобы им предоставлялись девушки и несовершеннолетние мальчики «для утех». Подобные пороки имели широкое распространение в самой Бухаре, однако были абсолютно чужды памирским горцам[107], которые в негодовании едва не перерезали всех бухарцев.

Российские офицеры (особенно К.-Э. К. Кивекэс) настаивали на том, что принцип освобождения памирцев от налогов для бухарской казны означает и невозможность сборов в пользу самих чиновников. Поэтому они требовали, чтобы бек и его подчиненные расплачивались за все получаемое продовольствие и другие товары — забывая при этом, что деньги на Памире не были в ходу, а ничего на обмен у чиновников, как правило, не было (соответственно, они говорили русским чиновникам, что берут продовольствие и другие товары памирцев «в долг») [Халфин, 1975б, с. 20–21]. В то же время и офицеры Памирского отряда, и даже их непосредственный начальник, военный губернатор Ферганской области[108], неоднократно официально объявляли местному населению о полном их освобождении от уплаты налогов на ближайшие три года [Тагеев, 1892; Халфин, 1975б, с. 25]. В таких условиях российские офицеры, которые, согласно официальным предписаниям (о которых речь пойдет ниже), имели право осуществлять контроль деятельности бухарских чиновников, неоднократно вмешивались в процесс сбора налогов и брали под защиту местных жителей, когда они отказывались эти налоги платить. Это привело к уникальной ситуации: бухарский эмир, обычно лишь получавший налоги со своих бекств, был вынужден сам направлять средства своим наместникам в Западный Памир [Халфин, 1975б, с. 31][109]!

Даже в 1903 г., когда второй «мораторий» на сбор налогов на Западном Памире истек, и эмир отдал приказ своим чиновникам начать собирать зякет (основной налог, предусмотренный шариатом), русские власти, трезво оценивая напряженность в отношениях бухарцев с памирцами, продолжали настаивать на том, чтобы вновь освободить местное население от налогов — как минимум до осени 1904 г. А если все-таки чиновники начнут собирать, то пусть делают это нерегулярно и не в полном размере [Там же, с. 53, 59–60][110]. Но и такое компромиссное решение не удовлетворило памирцев, и в 1903 г. жители Вахана восстали против наместника Юлдаш-бия, штурмом взяли его резиденцию, связали его и его чиновников и поволокли с собой по направлению к афганской границе, где намеревались их зарезать и бежать в Афганистан. Буквально в последний момент бухарские чиновники были спасены офицером Памирского отряда хорунжим Голявинским, которого «благодарный» бек самого же и обвинил в подстрекательстве ваханцев к бунту и попытке расстрела присланных им зякетчи (сборщиков налогов). Только последовавшее вскоре расследование вышеупомянутого туркестанского чиновника Половцева подтвердило клевету и злоупотребления Юлдаш-бия [Там же, с. 60–61].

В результате самая сложная ситуация в налоговой сфере для жителей Памира сложилась как раз в «переходный период» 1904–1905 гг., когда регион, ожидавший передачи от Бухары Российской империи, находился в своеобразном «подвешенном состоянии». Сами памирцы, ожидая смены подданства, не желали подчиняться бухарцам, тогда как чиновники эмира, зная о том, что скоро их обязанности подойдут к концу, всячески старались напоследок приумножить свое состояние, злоупотребляя полномочиями, которые еще не были отменены. В результате население Западного Памира платило как бы тройные налоги: в казну эмира, на содержание его чиновников и традиционные отчисления в пользу пиров и Ага-хана, верховного главы исмаилитов [Там же, с. 65–68].