Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации - [105]

Впрочем, если «Положение о комиссаре» еще за несколько месяцев до официального утверждения Туркестанским комитетом фактически реализовалось, то «Основные законы» так и остались проектом. Приходится только гадать, какую реакцию хивинских властей и населения вызвали бы эти законы в случае вступления в силу, и в какой степени они стали бы применяться на практике. Поступив в военное министерство, они затем были переданы в Юридическое совещание при Временном правительстве, где оставались еще до 25 октября 1917 г., так что вступить в силу им не было суждено [Becker, 2004, p. 201].

Нельзя утверждать, что Временное правительство не осознавало, что его правовая политика в Средней Азии зашла в тупик. Напротив, его члены прекрасно отдавали себе отчет в том, что информации о регионе у них немного и, как следствие, отсутствует четкое представление о том, в каком направлении следует вести дальнейшую политику в правовой сфере. Неудивительно, что уже в августе 1917 г. в Петрограде появились среднеазиатские делегации, прямо ставившие вопрос о выходе из подчинения Временному правительству, которое все более и более упускало контроль над окраинами [Ренгартен, 1929, с. 9].

Вполне обоснованно видя причины неудач в отсутствии квалифицированных кадров, Временное правительство старалось решить эту проблему. Например, в течение всего лета оно предпринимало попытки уговорить видного российского востоковеда В. Ф. Минорского (являвшегося, к тому же, опытным дипломатом и юристом) возглавить Российское резидентство в Бухаре [Генис, 2003, с. 370–371]. Аналогичным образом, в июле 1917 г. новым главой Туркестанского комитета Временного правительства был назначен еще один крупный востоковед и военный чиновник, В. П. Наливкин, при котором произошло некоторое упорядочение отношений между властями Русского Туркестана и Хивинским ханством (см., например: [Котюкова, 2010, с. 79]). Наконец, осенью того же года предполагалось отправить в Бухару в качестве советника эмира по вопросам реформ еще одного видного востоковеда, А. А. Семенова, имевшего к этому времени значительный опыт работы на административных постах в Туркестане [Россия, 2011б, с. 44]. Однако эти действия Временного правительства не привели к решению проблемы. В. Ф. Минорский отказался покинуть свой дипломатический пост в Персии. Деятельность же В. П. Наливкина и А. А. Семенова не успела оказать существенного влияния на политику России в среднеазиатских ханствах, поскольку в октябре 1917 г. в Петрограде пришли к власти большевики, которые предоставили всем национальным окраинам и протекторатам Российской империи полную независимость, предпочтя строить отношения с ними «с нуля» [Центральная Азия, 2008, с. 311]. Это привело к полной замене принципов правового регулирования отношений с ханствами средней Азии, которые были сформированы в период Российской империи и в той или иной степени сохранялись Временным правительством.

Подводя итог вышесказанному, можно охарактеризовать правовую политику Временного правительства в ханствах Средней Азии следующим образом. Несмотря на реформы на территории самой Российской империи, оно старалось сохранить то же правовое положение Бухары и Хивы, которое существовало в эпоху империи. Однако поняв, что местные политические круги и население в целом ожидают перемен, оно было вынуждено санкционировать преобразования в среднеазиатских ханствах. Тем не менее Временное правительство старалось крайне осторожно балансировать между необходимостью осуществить изменения и сохранением традиционных ценностей, диктуемых шариатом. Естественно, методы подобной политики выбирались путем «проб и ошибок», поскольку Временному правительству приходилось действовать в условиях длящейся революционной ситуации. Весьма показательна в этом отношении фраза, сказанная первым главой правительства, князем Г. Е. Львовым, А. Н. Куропаткину в передаче последнего: «…кн. Львов мне сказал, что они не думали заходить так далеко, как унесли их события. Мы теперь, сказал он, „как щепки, носимся на волнах“» [Куропаткин, 1927, с. 66]. В полной мере такая характеристика может быть отнесена и к обстановке в Средней Азии в этот период времени. Слишком краткое пребывание Временного правительства у власти не позволило увидеть, насколько эффективными в конечном счете оказались выбранные им, в конце концов, методы правового регулирования в отношении среднеазиатских ханств.

Вместо заключения. Российский протекторат в оценках бухарских современников

Ценные сведения о правовой политике Российской империи в Бухарском эмирате, находившемся с 1868 по 1917 г. под российским протекторатом, содержатся не только в официальной документации русского и бухарского происхождения (нормативных правовых актах, переписке властей различных уровней), но и в свидетельствах современников — российских сановников и чиновников, иностранных путешественников, а также, безусловно, — в записках самих жителей Бухары. Отдельные исследователи обращались к свидетельствам среднеазиатских современников, отражающим реалии колониального периода, однако в большей степени рассматривали их именно как источник политической истории Средней Азии под властью Российской империи [Сангирова, 2000; Babadzhanov, 2004]. Ниже предпринимается попытка проанализировать представления местной элиты о том, как менялись правовые реалии Бухары в период российского протектората, выявить их отношение к реализуемым Россией преобразованиям в эмирате, их оценки проводимых мероприятий.