Российская империя и ее враги - [49]

Британское завоевание Индии до значительной степени было азиатской вариацией на традиционную тему территориального захвата, осуществляемого алчной военной элитой. Хотя Ост-Индская компания6 начиналась как коммерческое предприятие, к концу восемнадцатого века она превратилась в отдельное государство в Бенгалии, причем такое государство, методы и приоритеты которого были приспособлены к индийским традициям. Индия восемнадцатого века не знала права абсолютной собственности в европейском смысле. Великий Могол жаловал своих помощников не землей, а правом получать доходы с определенных территорий - часть доходов те удерживали для себя, а остальное передавали императору. Пользуясь упадком империи, Ост-Индская компания в 1765 году получила для себя такое право в отношении Бенгалии. Должностные лица компании составили себе на этом деле громадные состояния, а Бенгалия, богатейший регион субконтинента, стала геополитической базой для завоевания всей остальной территории Индии. Большая армия компании, самая грозная армия в Азии того времени, обеспечивала средства для территориальной экспансии, а ее офицеры числились среди основных получателей прибыли. Территории были завоеваны прежде всего для того, чтобы обезопасить получаемые с этих земель доходы, которые - в чисто индийском стиле - использовались на содержание победоносной армии. Некоторые из руководителей этой экспансии, в особенности лорд Уэллесли, были выходцами из гэльского крыла британской военной аристократии. Им не было нужды сильно перекраивать семейные традиции, чтобы не упустить благоприятные возможности в имперской Индии.

Британская Ост-Индская компания - акционерное общество, созданное 31 декабря 1600 года указом Елизаветы I и получившее обширные привилегии для торговых операций в Индии. Фактически королевский указ предоставил компании монополию на торговлю в Индии. Коммерческая компания вскоре приобрела правительственные и военные функции, которые утратила только в 1858 году.

Уэллесли Артур-Коули (1769-1852), с 1814 года герцог Веллингтон -выдающийся английский полководец и государственный деятель. В 1797-1805 годах в Ост-Индии отличился в войне с Типпо-Саибом. Успешно сражался против наполеоновских маршалов, а по возвращении Наполеона с Эльбы командовал англо-голландской ганноверско-брауншвейгской армией и вместе с Блюхером одержал при Ватерлоо решительную победу над Наполеоном, Впоследствии занимал многие ответственные посты в совете министров Великобритании.

Британия также подыскивала земли для завоевания и эксплуатации в обеих Америках. Плантаторская экономика была учреждена в южных колониях североамериканского материка и в Вест-Индии. В этой экономике доминировала землевладельческая элита, которая своим политическим и культурным образцом считала английское землевладельческое дворянство. Однако эти плантаторские колонии сильно отличались от традиционной схемы аристократического империализма. С середины семнадцатого века рабочей силой на этих плантациях были преимущественно африканцы. Между концом шестнадцатого и девятнадцатым веком восемь миллионов негров были насильно перевезены через океан в обе Америки. Хотя основным потребителем живой силы были шахты и плантации управляемой португальцами Бразилии, миллионы рабов все-таки попали и на плантации Вест-Индии, и в Северную Америку. Эти плантации должны были снабжать Европу продуктами, прежде всего сахаром и табаком, которыми Европа себя снабжать не могла. Производимые рабами товары и сама работорговля представляли собой важнейший элемент трансатлантической коммерции в период между 1650 и 1800 годами. Это были первые в истории примеры массового передвижения рабочей силы и товаров через океан. Огромные богатства, которые Вест-Индия принесла британским плантаторам, торговцам и морякам, сделали ее драгоценным камнем в короне Британской империи восемнадцатого столетия. Другими словами, рабство сыграло важнейшую роль в развитии как Британской империи, так и современной интегрированной мировой экономики. Рабам это обошлось очень дорого. Путешествие из Африки в Вест-Индию занимало в два раза больше времени, чем в Бразилию, из-за господствующих в Атлантике ветров. Смертность на борту была на 30-50 процентов выше, чем при плавании в Бразилию- И все равно вест-индские плантаторы утверждали, по крайней мере до 1760-х годов, что более выгодно было покупать новых рабов в Африке, чем создавать условия для их воспроизводства.

Отдавая европейцам справедливость, хочется заметить, что не они первые начали работорговлю в Африке. Она существовала там до прибытия европейцев и не могла бы быть расширена до нужных размеров без активного сотрудничества самих африканцев, Тем не менее при любом сравнительном анализе империй, который претендует на расстановку плюсов и минусов, никак нельзя оставить в стороне ту гигантскую роль, которую сыграло крайне жестокое рабство в раннем европейском и британском империализме.

В контексте этой книги напрашивается очевидное сравнение между рабством Нового Света и крепостным правом в России. Самое значительное отличие заключается в том, что ни один белый британец не был рабом, в то время как большинство крепостных были великороссами. Черное рабство было гораздо более суровой формой эксплуатации, чем русское крепостничество , которое само по себе, возможно, было одной из самых деспотических и жестоких форм угнетения в Европе восемнадцатого века. Немалая часть русского крестьянства (больше половины) к освободительной реформе 1861 года не были крепостными, а относились к так называемым государственным крестьянам, которые платили государству дань за владение своей землей. Многие крепостные также платили дань своему хозяину, работая за пределами его поместья в городе в качестве рабочих и ремесленников, Больше остальных с черными рабами имели сходство крепостные, которые были слугами в помещичьих хозяйствах, и прежде всего занятые на сельскохозяйственных работах. Даже среди последних подавляющее большинство обрабатывало свои наделы, но также было обязано обрабатывать поля своего господина, В противоположность черным рабам они в основном не были безземельными сельскохозяйственными рабочими. Их жизнь в отличие от чернокожих не находилась под таким строгим контролем со стороны хозяев. Русские магнаты владели гораздо большим количеством крепостных, чем самые богатые плантаторы. Эти крепостные имели свои собственные деревенские общественные институты и выказывали большее чувство солидарности, чем обычно можно было обнаружить среди черных рабов на плантациях. Обычаи играли большую роль в регулировании отношений между помещиками и крепостными, чем в Вест-Индии или Америке. Русские крестьяне не были вырваны из своей культурной среды: крестьянская культура в значительной степени доминировала в сельской местности, помещики и управляющие имениями редко появлялись в этих краях. В России не существовало аналога политике вест-индийских плантаторов по выработке ресурсов рабочей силы до конца и последующем импорте новых африканских рабов для заполнения брешей, не говоря уже о самих трансатлантических путешествиях. Возможно, ближе всего царская Россия подошла к этому во время жестоких и тиранических рекрутских наборов в армию от времени правления Петра I до 1874 года. Но моральная стойкость, героизм и идентификация самих солдат со своими командирами, проявленные поколениями крестьянских солдат царской армии, были бы немыслимыми в армии, состоявшей из колониальных рабов.