Россия и русские. Книга 2 - [19]

10. Война и революция

Накануне Первой мировой войны

После 1906 г. идея достижения национального единства посредством солидарности и сближения со славянскими народами Балкан стала доминирующей среди большинства думских деятелей. Хотя на самом деле эта политика была чрезвычайно опасной для России того времени. Пример объединенной и консолидированной Германии был, конечно же, весьма соблазнительным, но в то же время малопригодным. Россия была совершенно другой страной: многонациональный характер империи и обособленность большинства крестьянских общин делали строительство национального государства по германскому образцу практически невозможным. А попытка осуществить эту идею подтолкнула Россию к войне, в которой чуть было не погибла вся империя.

Государственные деятели России хорошо понимали все эти опасности. Однако эволюция политической структуры империи, произошедшая после революции 1905 г., ослабила осторожность и осмотрительность, соблюдавшиеся во внешней политике. Хотя внешняя политика все еще оставалась исключительной прерогативой самого императора, на практике он вынужден был согласовывать свои действия с Советом министров, а министры, в свою очередь, вынуждены были прислушиваться к различного рода комментариям со стороны свободной прессы и некоторых политиков Государственной думы, считавших себя специалистами в данном вопросе. Министр иностранных дел А.П. Извольский делал все возможное, чтобы приблизить к себе думских депутатов, считая, что их поддержка является важнейшим фактором укрепления влияния России за рубежом и улучшения ее репутации среди ближайших союзников — Англии и Франции. Кроме того, он надеялся, что с помощью Думы он сможет противодействовать хаотичным придворным интригам, которые уже привели империю к злосчастной войне с Японией. А депутаты, на которых он полагался, пытаясь добиться общественной поддержки своей политики, почти все были убежденными панславистами.

Чтобы удовлетворить их, Извольский делал вид, что энергично отстаивает роль империи на Балканах, но на самом деле проводил чрезвычайно осторожную политику, прекрасно понимая, что финансовое и военное состояние России не позволяет ей рисковать в случае новой большой войны. Дипломатической победой он считал возможность убедить Австрию пересмотреть Конвенцию о Проливах от 1871 г., чтобы Россия получила возможность проводить свой флот в Средиземное море в военное время, если Турция не участвовала в войне. Взамен Австрия должна была получить право на аннексию Боснии и Герцеговины, которая номинально находилась под ее властью с момента подписания Берлинского договора.

Однако этим планам не суждено было сбыться. Австрия объявила об аннексии подконтрольных провинций еще до того, как была достигнута договоренность по Проливам. Извольский так и не сумел заручиться поддержкой Лондона, на которую очень рассчитывал, и в результате оказался перед выбором: либо полная капитуляция перед Австрией, либо подстрекательство Сербии к оказанию сопротивления аннексии, что было чревато началом общеевропейской войны. Совет министров во главе со Столыпиным (которого держали в неведении относительно хитроумной политики Извольского) пришел к выводу, что Россия не готова к большой войне и что капитуляция является единственно возможным выходом из положения. Сербии даже посоветовали принять безоговорочное требование Австрии и публично признать на будущее «свое согласие выполнять добрососедские обязательства по отношению к монархии». Россия потерпела настолько унизительное поражение, что свободная пресса окрестила это событие «дипломатической Цусимой». А в правительственных кругах и в общественном сознании быстро распространилось мнение, что Австрия при непосредственной поддержке Германии готовится к полному уничтожению Сербии и в конечном итоге, вероятно, всей Османской империи, чтобы единолично доминировать на Балканах^{74}.

Таким образом, даже те государственные и политические деятели, которые не поддерживали панславистские убеждения, вынуждены были признать, что Россия не может сидеть сложа руки, если, конечно, хочет, чтобы ее считали великой европейской державой. Война на Балканах 1912—1913 гг. явилась еще одной проверкой российского влияния в этом регионе и ее решимости отстаивать свои державные интересы. Тем более что балканские государства сформировали весьма впечатляющий военный союз, который окончательно вытеснил Османскую империю из Европы, за исключением небольшого участка суши. Правда, этот союз вскоре распался, а его члены перессорились между собой из-за проблемы пересмотра новых границ.

После убийства Столыпина единство в правительстве стало еще более хрупким и ненадежным. Некоторые российские дипломаты поддерживали антитурецкий союз славянских народов решительнее, чем это разрешал Н.Д. Сазонов, новый министр иностранных дел. При этом они опирались на довольно значительную поддержку общественного мнения, требовавшего от правительства не оставлять братьев-славян «в беде». Именно эти сторонники панславянского единства были крайне возмущены тем обстоятельством, что Россия уступила международному давлению и молча согласилась на создание государства Албания, что лишало Сербию прямого выхода к Адриатическому морю