Россия и последние войны ХХ века - [255]
Уже сухая официальная хроника событий последующих месяцев более чем красноречиво отвечает на этот вопрос.
3 мая: «Артиллерия нанесла удары по местам скопления боевиков в районе чеченского участка российско-грузинской границы, в Аргунском ущелье, Веденском и Ножай-Юртовском районах, в районе населенных пунктов Танги, Махкеты, Алхан-Хутор, Халкиной…»
4 мая: «…Помощник президента РФ Сергей Ястржембский сообщил, что с 27 апреля по 4 мая федеральные силы потеряли в Чечне 32 человека погибшими и 107 ранеными…»
21 мая: «Авиация наносит ракетно-бомбовые удары по Аргунскому и Веденскому ущельям, а также в районе чечено-грузинской границы. Артиллерия подвергает массированному удару скопление боевиков в районе Жани-Ведено».
На следующий день, в ходе боестолкновений вблизи Самашек и в Шатойском районе, федералы уничтожают более 50 боевиков. Одновременно и.о. помощника президента Сергей Ястржембский обвинил руководство Парламентской ассамблеи Совета Европы в тайных переговорах с лидерами чеченских сепаратистов.
25 мая отряд боевиков из 50 человек под командованием Хаттаба предпринимает попытку прорыва в Дагестан через опорный пункт ВВ, расположенный возле селения Шовхол-Берди Ножай-Юртовского района. Близ населенного пункта Харсеной по банде наносится авиаудар, однако большая часть ее [1395] рассеивается, чтобы возникнуть в другом месте.
Июнь перенимает кровавую эстафету разрозненных боестолкновений, почти ежедневных подрывов, нападений на блокпосты, войсковые колонны — сеть этих акций накрывает едва ли не всю территорию Чечни. Присутствие российских гарнизонов ни от чего не гарантирует и, можно сделать вывод, не слишком эффективно против тактики «набег-отход». Эти «набеги-отходы», развернутые по всем направлениям, лишь внешне хаотичны, реально же они делают армию похожей на человека, одновременно атакуемого тысячью ос.
Не следствие ли это было пресловутого «вытеснения»? К тому же, с окончательным переходом боевиков к «набеговой», диверсионно-террористической войне, кричащим образом начинала обозначаться неготовность федеральной стороны к войне именно этого типа, что предполагало совершенно другой тип действий: мобильные и столь же хорошо, что и боевики, оснащенные группы спецназа, наличие — что чрезвычайно важно! — широкой агентурной сети среди населения республики. Однако у командиров разведподразделений даже не была предусмотрена статья расходов по оплате такой агентуры, что, хотя и в минимальных размерах, существовало и в Афганистане, сообщает М. Ефимов в «Cолдате удачи» [1396].
Тем самым армия, честно и с большими жертвами выполнившая поставленные перед ней задачи, вновь перемещалась — и едва ли не с коварным умыслом — в положение «крайнего», превращалась в объект раздражения и недовольства со стороны населения и жестоких провокаций со стороны неких закулисных теневых сил. Депутат от Чечни Асламбек Аслаханов намекает на какую-то ночную армию «Летучая мышь», действующую по типу «эскадронов смерти», поступают сообщения об унсовцах, которые, переодетые в форму российских спецназовцев, по ночам уводят людей на расстрел.
Глава администрации Урус-Мартановского района Ясаи Ширвани сетует: «Люди в камуфляжной форме и масках проводят какую-то операцию. Какую, только им самим ведомо. Забирают людей, а мы, администрация, не можем понять, кто проводил операцию и куда увезли людей… Никто ведь не выступает против «зачисток» и проверок. Но мы против того, чтобы страдали безвинные. С июня у нас в районе погибли почти 200 человек, 150 ранены. За последние две недели более 20 человек пропали без вести. Мы их нигде не можем найти! Не знаем даже, кто их задержал! Народ возмущается, но мы ничего не можем поделать. И решить эту проблему самостоятельно мы не в состоянии».
Ясно, что вариантов ответа на вопрос «кто?» в сложившейся ситуации может быть множество, а сам такой ответ, способный внести ясность и хоть сколько-нибудь успокоить население, требовал проведения соответствующей предварительной работы. Однако проводить ее никто, похоже, не собирался. Армия же, чье присутствие и функции в Чечне с окончанием, как уверяло политическое и военное руководство, если не самой «контртеррористической операции», то войсковой ее части [1397] чем дальше, тем становились более непонятными, неизбежно начала превращаться в точку фокусирования всех накопленных населением в ходе войны отрицательных эмоций.
А весь сценарий начинал — если не буквально, то в основных чертах напоминать сценарий 1995–1996 годов, с его диалектикой превращения победы в поражение и отторжения армии искусственно возбуждаемой и «благородно негодующей» общественностью. В первую очередь, той, что комфортабельно и безбедно проживает в Москве и стоит у кормила СМИ.
Верно, что в 2000–2001 годы никто не объявлял формального моратория, превращавшего солдат в дичь для боевиков. Однако вынужденные и, возможно, неловкие действия армии
