Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [248]

Назаров, в своей речи, отметил, что по подсчетам, сделанным в апреле 1912 г., донской казак в течение своей службы терял из собственных средств 1303 р. 50 к. Тем не менее эту тяжелую повинность казачество могло бы выдерживать, если бы ему дали земство и возвратили войсковой капитал и, наконец, земли. Военное министерство удосужилось в 1912 г. дать продовольственную помощь лишь 29 марта, почему пять округов остались без посева озимого хлеба. Распоряжение же капиталами крайне бесцеремонно. Так, из земского капитала было взято 500 000 руб., причем при реализации денежных бумаг в деньги было потеряно 29 500 р. По распоряжению атамана Покотило из неприкосновенных земельных капиталов было взято 500 000 руб. на лагерные майские учения. «Такое отношение Военного министерства к нам, казакам, – заявил Назаров, – совершенно подрывает доверие в самом коренном казачестве в заботу правительства об их интересах… Какой бы котел ни накаливать, – предостерегал донской депутат, – он должен накаляться до известных градусов, иначе может не выдержать…»

Пожелание Черячукина было принято, вместе с пожеланиями бюджетной комиссии относительно самоуправления в казачьих областях и возвращения Войску земель из-под частного коннозаводства.

Таким образом, и 4-я Дума шла по стопам 3-й – в своем полу-равнодушном отношении к казачеству. Она принимала пожелания, пять раз принятые 3-й Думой; она приняла запрос по поводу противозаконной отмены Военным советом должностей советников Забайкальского областного правления по выбору. Но сама по себе она не проявила никакой инициативы в помощи казачеству, никакой энергии в поддержке казачьих депутатов.

Что касается Государственного совета, то он тормозил все законопроекты, направленные к раскрепощению казачества, даже казачьего дворянства. Законопроект же о донском земстве был отвергнут Государственным советом по настоянию Стишинского.

Думская работа объединила казачьих депутатов в довольно плотную группу, которая, расходясь по разным вопросам политики, была единой в защите казачьих интересов. Объективно говоря, нельзя сказать, чтобы интересы донского крестьянства пользовались достаточным вниманием в Думе всех 4 созывов у депутатов от области. Накануне войны ни один коренной вопрос донской краевой жизни не был разрешен правительством. Иго закрепощения и бесправия тяготело над служилым, когда-то вольным казачеством. Экономическое разорение его шло быстрыми шагами. Казаку не желали возвратить самоуправление. Ему разрешалось лишь быть покорным орудием власти для подавления освободительного движения и нести тягчайшую воинскую повинность.

Тяжким было и положение донского коренного крестьянства, страдавшего от малоземелья и бесправного вдвойне. Ибо оно было бесправно наравне с русским крестьянством и несло последствия исторического бесправного положения в крае, который за 100150 лет стал его родным краем. Охранительные тенденции, прервавшие деятельность донского земства в 1882 г., положили конец объединительному процессу в среде донского населения. Вместе с тем они не усилили притяжение края к Российскому центру, «к общему нашему отечеству», как говорили земцы в 1880 г.

Разразившаяся в 1914 г. Великая война принесла Дону объявление военного положения, которое продолжало действовать до Февральской революции (формально и позже). Жертвы донского казачества были колоссальны. С войною было связано возникновение общественных организаций Земского и Городского союзов, а также Военно-промышленного областного комитета. Две первые организации были для Дона суррогатом земства в деле помощи населению в связи с войною. История деятельности общественных организаций на Дону в эпоху войны заслуживает особого очерка.

Донское казачество проявило в войну 1914–1917 гг. обычные свои качества. Но эпоха 1905–1917 гг. не прошла для него бесследно. Безучастное отношение правительства к казачьим нуждам в эпоху 1—4-й Дум вызвало реакцию в казачьей душе не только по отношению к правительству и российским государственным порядкам, но и к династии[835].

Всякая работа преобразовательного характера для Дона, как и для всей России, задержанная реакцией 1906–1914 гг., была окончательно прервана войною. Вольная колония русского народа, за два века пред тем вошедшая в состав Российского государства, превращена была в заурядную провинцию империи, лишенную самоуправления, управляемую военной администрацией. Вольное казачество стало крепостным государству, служилым сословием, лишенным былых прав, преимуществ и значительной части достояния. Таковы были итоги инкорпорации Донского края великой метрополией. Но казачество видело свое спасение не в мечтах об отделении от России, а в стремлении, освобождая метрополию, освободить и родной край, создавая новые условия государственного бытия всей России, создать такое положение Дону, которое соответствовало бы его истинным историческим традициям и его великим жертвам на алтаре «общего отечества» – России.

Глава 53 Итоги

Подводя итоги всему вышесказанному, можно прийти к следующим выводам:

1) в XVI в., вне пределов Московского государства, по течению рек Дона, Яика, Волги и Терека, возникли – без воли на то правительства – вольные колонии русского народа. Основателями их были вольные казаки, преимущественно выходцы из Московской Руси, ушедшие с государевых украин промышлять на воле в Дикое поле и на запольные реки.