Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [242]

Законодательное предложение воспроизводило, до известной степени, проект казачьей группы 2-й Думы. Авторы проекта считали необходимым создание самоуправляющихся органов двух разрядов: 1) для управления хозяйством войсковым с чисто войсковым элементом, 2) общеземского, куда естественно могут входить, по общности интересов и пропорциональной заинтересованности в ходе местной жизни, и элементы инородческий и иногородний.

Кроме того, писали авторы проекта, «бессословность выборов в органы местного самоуправления и отсутствие ценза диктуются в большинстве казачьих войск отсутствием вообще сословия, а если имеется привилегированный класс офицеров и чиновников, – процент его незначителен, и по вкоренившемуся в самосознание казака и офицера понятию, в вопросах, не относящихся к военной службе, все являются равноправными казаками…». О всесословности выборов и отсутствии ценза для выборов в земство казачьи депутаты ничего не говорили.

«Основные положения» проекта были следующие:

1) в казачьих войсках все дела хозяйственные, культурные и экономические, в каждом войске в отдельности, подлежат ведению войскового круга (рады, съезда) и войскового хозяйственного правления, за закономерностью постановлений которых наблюдает войсковой наказный атаман;

2) войсковому кругу (раде, съезду) принадлежат функции распорядительные, войсковому хозяйственному правлению принадлежат функции исполнительные;

3) войсковой круг (рада, съезд) состоит из лиц, избираемых на станичных сходах всем войсковым населением мужского пола, достигшим 25-летнего возраста;

4) председатель и члены войскового хозяйственного правления избираются войсковым кругом (радой, съездом);

5) в зависимости от величины войск и местных условий учреждаются окружные съезды с окружными хозяйственными правлениями;

6) мелкой самоуправляющейся единицей являются станицы со станичными и поселковыми сборами, станичными и поселковыми правлениями. Станичные и поселковые правления являются в то же время исполнительными органами общего управления по вопросам строевым и административно-полицейским;

7) наблюдение за деятельностью низших органов местного самоуправления в круге своего ведения принадлежит войсковому кругу и войсковому хозяйственному правлению;

8) в тех казачьих областях, где не представится возможности создать, наряду с казачьими, также и органы местного самоуправления для инородческого и иногороднего населения, состав органов самоуправления может быть смешанным, но вопросы военно-хозяйственные и относящиеся к области специально войсковых капиталов и имуществ должны подлежать решению выборных только казачьего населения[829].

Таким образом, авторы проекта отрицали за администрацией право надзора за целесообразностью постановлений круга и право надзора за местными органами самоуправления по земским делам. Проект, восстанавливавший право каждого казака участвовать в выборах, порывал, таким образом, с ограничениями, которые были наложены на участие в общественном управлении станиц в 1870 и 1891 гг. (домохозяева, а затем лишь десятидворные). Имущественный ценз и сословное разделение не существовали для лиц «войскового сословия» и внутри сословия.

Следующие два законопроекта касались военной службы казачества.

Законодательное предложение об изменении порядка наряда казаков на действительную службу было внесено в 4-ю Думу 59 членами Думы 27 февраля 1913 г. Авторы предложения справедливо указывали, что контингент новобранцев для всей России устанавливается с согласия Государственной думы и Государственного совета. К казачьим же войскам продолжают применять статью 483 Устава воинской повинности, согласно которой размер ежегодного по всему войску наряда казаков на действительную службу определялся, соображаясь с действительной потребностью военным министром.

В мотивах законопроекта о применении законодательного порядка в нарядах казаков на службу, депутаты выразили недовольство наплывом крестьян в казачьи области. «В то время, – писали они, – когда казак воевал, под его защитой земледелец-крестьянин, приходивший из отдаленных губерний России, распахивал свободные казачьи поля. С наступлением мирной жизни наплыв земледельца-пахаря извне и увеличение распашки с одной стороны, с другой – увеличение самого казачьего населения показали казаку, что скотоводству уже нет места, что оно не покрывает уже всех его потребностей, и казак вынужден был взяться за земледелие…»

Но центральная власть не помогла казаку перейти к новой жизни, «не считается с экономическим положением казака, а держится… за мысль: казак – хорошая готовая сила, и он должен служить на собственный счет. Борьбу же, с экономическою нуждой, во многих местах уже наступившей, а в общем неизбежно наступающей, предоставила исключительно слабым силам казака».

«Казаки были уверены, что только представительные учреждения, при рассмотрении вопроса о воинской повинности казаков, вполне могут правильно оценить степень действительной необходимости и степень возможности того или иного наряда, в зависимости от экономического положения казаков, только представительные учреждения могут точно определить границу напряжения населения, за которой начинается разорение, пагубное для населения и вредное для всего государства; только тогда казаки будут иметь гарантии, что военный министр, видя излишек соответствующего требованиям строевой службы населения, не считаясь с экономическим благосостоянием, не увеличит штата казачьих частей…».