Роман Виолетты. Парижские сладости - [36]

И я то и дело подмечал недвусмысленные знаки с ее стороны, говорящие о том, что она вполне готова утолить все мои желания. Ее смеющийся и преисполненный воспоминаниями взгляд, казалось, спрашивал: «Ты помнишь?» или «Не начать ли нам снова?», ее колени раз за разом соприкасались с моими, когда экипаж подпрыгивал на булыжнике, и много других свидетельств ее тяги к мужчине, которую испытывает страстная женщина, нанюхавшись мужских запахов во время танцев и побывав в более или менее сладострастных объятиях партнеров. И мы не могли не обратить внимания на пылкие фантазии друг друга. Она была возбужденной женщиной со своими страстными эротическими желаниями, а у меня была масса похотливых выдумок, бурно пробивающихся вопреки рассудку. У мужчины так часто бывает, когда он смотрит на хорошеньких женщин и мысленно раздевает их, воображая без одежды.

И поэтому не было ничего неожиданного в том, что еще на полпути к нашему месту назначения я обнял за талию мадам де Лианкур и принялся целовать ее в губы, страстно засовывая язык ей в рот. Свободной рукой я скользнул под нижние гофрированные юбки и оборки бального платья моей дамы, подобрался к краю ее шелковых чулок выше подвязок, постепенно добрался до панталон, в которых обнаружился разрез, через который моя рука тут же скользнула внутрь. И начались прикосновения и забавы с шелковыми кудряшками, густо покрывавшими ее пизду.

— Негодник, — задыхаясь от сладострастных ощущений, проговорила моя партнерша, почувствовав, что мой палец уже готов нырнуть в ее щель.

Оказывая мне ответную благосклонность, рука мадам де Лианкур, затянутая в белую перчатку, стала бродить по моим брюкам до тех пор, пока не обнаружила несомненное доказательство моей страсти. Попадавшиеся на пути пуговицы быстро сдавались, а затем я почувствовал, как к чувствительной коже моего члена прикасаются эти изящные ручки, которые начали свои милые маневры, таким образом оказывая услугу за услугу, доставляя удовольствие за удовольствие.

Мы не говорили, только вздохи срывались с наших губ, когда пальцы и языки предались сладострастным обязанностям! Ох, почему мужчина, в отличие от женщины, физически не в состоянии безостановочно приносить себя в жертву Венере? Почему нам обычно нужен перерыв перед тем, как броситься в священный бой еще раз? С каким наслаждением я мог бы отдаться острым безумным чувствам, которые передавали моему мощному хую эти пальчики и их нежное пожатие, — даже рискуя при этом кончить на белые лайковые перчатки! Но поскольку я мечтал и надеялся на скорое и более полноценное вознаграждение своей похоти, то ухитрился не растратить разгоряченный пыл и сохранить его на будущее! Более счастливая чем я, мадам де Лианкур своими нежными и гладкими бедрами зажимала мою руку, отдаваясь на волю чувств: задыхаясь и вздрагивая, она прильнула ко мне, неистово возбуждая свои дрожащие бедра и задницу, вскоре затопив мою руку сливочной росой своего экстаза!

Именно в этот момент экипаж остановился. Мы поспешно привели в порядок наши одежды, а потом, отослав экипаж, вошли в дом, где располагались апартаменты мадам де Лианкур. Над дверью зажегся тусклый свет. Встречающей нас привратнице она сказала, что ее зовут «мадам Жермен», а когда мы вошли, она шепотом объяснила мне, что ее здесь знают именно под этим именем.

Предназначенные для нее апартаменты находились на втором этаже. Мадам де Лианкур сама отперла дверь и провела меня в красиво обставленную прихожую, освещенную мягким светом от лампы с розовым абажуром. Свет был неяркий, но его было вполне достаточно. Дама отметила, что уже полностью обставила эту квартиру, и кроме этой в ней есть еще несколько больших комнат.

— А вот и Тампль, мой дворец любви! — воскликнула она, заведя меня в лучшую из комнат, в которой была устроена спальня.

Там стояла огромная и низкая кровать с плотными занавесями — подлинная сцена для любовного действа! В углу стояло длинное низкое кресло, из тех, что так восхитительно приспособлены по фигуре женщины, особенно когда та отдается сладострастным блужданиям под ее одеждами! Повсюду было разбросано множество подушек. В другом углу располагался камин, а в другом — зеркало в полный рост. Прихожая перед спальней была обставлена как гардеробная и ванная одновременно. Здесь было выставлено и готово к употреблению все, что необходимо женщине для свершения таинств туалета: низкие диваны, биде, душ, тазики, баночки с экстрактами, флакончики с духами. Третья комната, сообщавшаяся со спальней, служила будуаром, но при определенных обстоятельствах становилась столовой, когда подавался холодный ужин на двоих. Плотные ковры целиком покрывали пол, а каждая комната, подчиняясь английской практичности, обогревалась и освещалась газовой установкой, что позволяло обходиться без прислуги.

— Твоя служанка Жюстина тебя здесь обслуживает?

— Нет, только жена консьержа и ее сестра.

— И что они о тебе думают, когда ты приходишь?

Мадам де Лианкур многозначительно улыбнулась и сделала недвусмысленный жест, говоривший о том, что визит мужчины здесь никого не может удивить.