Звонко гремели барабаны. Вокруг ликовала толпа. Их вывели на площадь перед сильными мира сего, как каких-то осужденных преступников. Она и чувствовала себя преступницей. Преступницей обманывающей всех вокруг себя. Преступницей осмелившейся пойти против воли отца. Преступницей, не пожелавшей стать разменной монеткой в битве династий. Преступницей укравшей чужую ночь любви и самостоятельно распорядившейся своей девственностью, кровью и силой. Преступницей укравшей еще не рождённого наследника. Преступницей тайком прокравшейся в этот мир…
— Варяне! Мы собрались здесь, чтобы поприветствовать этих пять чудесных эйри, присланных нам нашей Богиней, чтобы минимум пятнадцать из нас обрели семью, — поднявшись со своего трона, начал вещать один из мужчин грозный, высокий, широкоплечий. — Пять прекрасных избранниц разделят свою жизнь с кем-то из вас и лишь сильнейшие станут достойными. И если кто-то хочет возразить — пусть говорит сейчас или молчит вечно.
И она не сдержалась. Сделала шаг вперед и притихла, чувствуя себя странно обнаженной под этими пронизывающими оценивающими мужскими взглядами, несмотря на длинное до щиколоток белое платье из тонкой струящейся ткани, что должно было скрывать все ее прелести. Услышала судорожный вздох мужчин и с горечью сожаления вспомнила о зелье, что пила последние несколько лет. Зелье, уродующем ее облик, покрывающем ее тело гнойными наростами.
— Я протестую! — обратилась она к тому, кто по ее мнению распоряжался всем этим. — Я не была призвана вашей Богиней, а пришла сама. Я не девственница, моя магия уже распечатана, и не могу стать чьей-то женой. И я беременна, — в последнем она была не уверена, слишком мало времени прошло, но первая за все время задержка привычных кровавых дней могла быть только беременностью, особенно после той украденной ночи, — и всю мою силу унаследует первый наследник.
На креслах загомонили. Такое было впервые в их практике. Никогда еще девушки открыто не признавались в грехе, никогда не отказывались от мужчин, их силы и богатства их рода…
— Не присланные Богиней не могут ступить на Варяни, — молвил самый старый из них, размахивая посохом.
— Но кому она нужна порченная? — возразил более молодой, окидывая взглядом соблазнительное, проглядывающееся под тонкой тканью тело. — Только в дом Греха…
Ряды загомонили и зашептались. Тут и там доносились то сочувствующие, то торжествующие возгласы…
— Я готов сразиться за нее, — громкий и уверенный голос разорвал кошмарный гул и вперед выступил мужчина.
Высокий, мужественный и удивительно красивый брюнет, не взирая на белеющий на лице шрам.
Притихшая было толпа, снова зашептала. Возбужденно. Встревоженно.
— Ты, Себастиан Диеро, готов сразиться за нее как за изру? — спросил все тот же старик.
В ее душе полыхнула тревога. За два дня многого о мире, в котором очутилась волей случая, не узнаешь, но приоткрыть занавес тайны можно. Изра это рабыня, наложница, постельная игрушка высокого лорда, не достойная чего-то большего кроме тряпок, что на ней и места у ног хозяина. Изрой делились, ее дарили, сдавали на время, подкладывали под нужного лорда… И сейчас эта участь ждала ее. Она сама не заметила, как затаила дыхание, в ожидании ответа лорда.
— Нет, лорд Гриффит, как за эйри, — все тот же спокойный и уверенный голос, словно и не решил он только что ее судьбу, разом возвысив до лордов.
Толпа снова зашушукалась, возбужденно обсуждая произошедшее.
— Я готов сразиться за нее, — традиционная фраза, произнесенная громким бархатным голосом, вызвала новый виток обсуждений в толпе, а когда сказавший шагнул вперед, гомон превратился в непрекращающийся гул, — Как за эйри. — добавил он и улыбнулся ей так тепло и чарующе, что все тревоги разом вылетели из ее головы.
— Я готов сразиться за нее, — шагнул вперед третий и встал рядом с двумя вызвавшимися первыми.
Она смотрела на них — молодых, красивых, высоких, знатных, привыкших повелевать и добиваться своего и не понимала… Не понимала, зачем им она, когда рядом с ней есть еще четыре красавицы — невинные, чистые. И судя по тому, как лежат руки на эфесе их мечей, как уверенно, расслабленно и даже вальяжно стоят они перед воинственной толпой, любая в которую ткнет пальцем один из них, станет его. Потому что вмиг притихшая толпа все же донесла до нее пару шепотков о лучших воинах мира.
— Что ж ситуация неоднозначна, но если ни у кого нет возражений, то девушка отдается лордам Себастиану Диеро, Рейндалу Сефрису и Брендену Макландеру, как эйри.
Дальше она не слышала. Хотя старик и вещал, что-то про обряд, который они пройдут вечером вместе со всеми. Слышала только, как одна из девушек зло шепнула: «Везет же некоторым», а вторая пробормотала что-то о том, что дом Греха, возможно, был бы лучшей альтернативой, чем эти трое.
Напряжение минувших дней, паника, сдерживаемая усилием воли в эти долгие дни, разом отхлынули, а на их место пришла слабость. Она покачнулась и тут же ощутила, как сильные пальцы поддержали ее, подхватили, поднимая на руки. Взглянула в глаза державшего ее на руках мужчины и не смогла сдержать вопрос:
