Роман на вырост - [7]

Я словно возвратилась из царства мертвых к жизни и радости. Теперь выходила из дома из дома не затем, чтобы плакать в одиночестве, а чтобы встречаться с друзьями. Не скучала ни минуты. Вот-вот опять начнется учебный год, и на развлечения останется мало времени.

— Пошли на новую дискотеку, — сказала как-то Лина.

Я обожала танцевать, и потому целый день в ушах моих звучали воображаемая музыка и шум голосов. А еще мне хотелось познакомиться с каким-нибудь симпатичным парнем. Вроде Дана. На море встретила такого, но он жил слишком далеко от моего города, и в этом знакомстве я не видела смысла. Познакомилась же мама в нашем городе со Скворцовым! Почему я не могу? Это было бы так чудесно!

Но была проблема. Одна, но серьезная. Мама. Я должна была спросить ее согласия. И было у меня какое-то странное чувство, что она меня не пустит.

И мое ясновидение полностью оправдалось.

Два дня я была такой примерной, какой не была уже давно. Помогала на кухне, прибирала во всей квартире, была вежливой и приятной. Но никак не решалась попросить разрешения. А когда…

— Понимаю, что вела себя ужасно. Это…

— Злость, — сказал он.

— Что?

— Стараюсь тебя понять.

— Это не злость, нет!

— Ты пережила шок, понимаю.

— Это не шок… Ну, может, немного. Я растерялась. Не смогу ли объяснить.

— Попробуй. Нет невозможных вещей.

Я рассмеялась. Меня душил дурацкий смех. Я буквально тряслась от него.

— Что такое? — прищурился Скворцов, словно хотел сказать: наконец, собралась и заговорила о дискотеке, то…

Ох, что говорить!

Я расстроилась и с кислым лицом бродила по квартире. И, конечно, это заметил Виля, которая скулила и таскалась за мной хвостом. Но еще это заметил Скворцов.

Да-да, я так его и звала. А как еще? По имени-отчеству? Вот еще! Виталий? Он же не мальчишка из школы. Дядя Виталий? Это уж совсем по-дурацки. Вот я и придумала называть его Скворцов, но таким тоном и с такой улыбкой, что они с мамой согласились на это.

— Что случилось? — спросил Скворцов.

— А… дискотека, — вздохнула я.

— А что с ней не так?

— С ней будет все в порядке, но без меня.

— Почему?

— А угадай.

Любой, кто знал мою маму, угадал бы с первого же раза.

— Не разрешила? — спросил Скворцов.

Я только покивала. Если бы нужно было еще что-то говорить, то глупо расплакалась бы. Он ласково погладил меня по опущенной голове и осторожно приподнял ее за подбородок.

— Ну, не плачь. Что я могу поделать? Да не плачь же! Знаешь, сколько еще дискотек у тебя будет? В школе, например.

Он старался меня утешить, я была ему за это благодарна. Мог бы не обращать на мои проблемы внимания, но он действительно добрый, мама даже не понимает, как ей с ним повезло! От его доброты и сочувствия я чуть не разревелась.

— Ничего, — сказала, стиснув зубы. — Спасибо тебе, Скворцов.

Этим же вечером, проходя к ванной, я услышала в их спальне голоса. Говорили немного громче, чем обычно, я даже подумала, что они ссорятся, и от волнения остановилась и прислушалась.

— Ну, почему бы ей не пойти, — говорил Скворцов.

— Не повторяй это в сто первый раз. Вета еще маленькая.

— Ей уже шестнадцать, она разумная девочка, и если ей там что-то не понравится, она пойдет домой.

— Не так-то все просто.

— Дорогая, ты должна ей доверять. Для своего возраста она очень серьезная и ответственная.

— Я доверяю, но боюсь за нее. Пойми, это моя единственная дочка. А там бывают всякие молодые люди. Заморочат ей голову…

— Но тебе было столько же, когда серьезно любила. И семнадцать, когда вышла замуж, не слушая никого.

— Откуда ты знаешь? — изумленно спросила мама.

Ой, я ведь не запретила Скворцову говорить об этом. Почему-то думала, что будет нем, как могила.

— Мне сказала Вета.

— А она откуда знает?

— От бабушки.

— Ну вот, — сердито вздохнула мама, — а я просила маму никогда об этом не вспоминать.

— Ну и что же тут плохого? — возразил Скворцов. — Разве плохо любить?

Мне вдруг пришло в голову, что они могут открыть дверь и увидеть меня. Я на цыпочках прошла в ванную, а когда возвращалась, услышала, как мама громко сказала:

— Ну ладно уже, ладно!

Не помня себя от радости, я прокралась в свою комнату и станцевала дикарский танец победы!

Да-да, мама поцеловала меня и сказала, что согласна и даст мне денег на этот вечер и на новое платье. Я была так рада, что благородно отказалась от платья, но она настаивала, и пришлось согласиться, чтобы не обидеть.

Завтракали мы с Вилей и Скворцовым, и сначала я хотела промолчать о том, что слышала, но не выдержала.

— Я тебя обожаю!

Очень удивленный он уставился на меня.

— А что я такого натворил?

— Я тебя обожаю! Ты замечательный!

— Но что случилось?

— Как это что? Не притворяйся! Это ты попросил ее, и она согласилась!

Он усмехнулся:

— Ах, это… Ну, надеюсь, ты хорошо повеселишься.

После завтрака я побежала по магазинам и в одном бутике отыскала настоящее чудо: салатного цвета платье как раз под цвет моих глаз. Был ли кто в тот день счастливее меня? В восемь часов я была при полном параде: с сияющими волосами, самым модным макияжем, в новом платье и босоножках, которые купила мне мама на море. Скворцов и мама сказали, что я выгляжу сногсшибательно, а Виля скалила зубы. Даже Лина, которая зашла за мной, сказала, что я божественно хороша, и мы рассмеялись.