Роль, заметная на экране - [36]

— Можно и попроще… Тут математических законов нет, не здание строим! Ну-ну! — протянул Михаил Алексеевич и вдруг оживился: — Ваня, а ведь я слышу, что у «козлика» барахлит подача!

Тот только хмыкнул в ответ.

Но Михаил Алексеевич с интересом строил предположения, почему начала «барахлить подача», потом вспомнил про солидол и говорил о нем так долго, что вставить слово о съемках мне не удалось.

Не успела я выйти из «козлика», как на меня накинулись с упреком и гримеры и костюмеры.

— Вся задержка из-за тебя! — прикрикнула на меня Анна Николаевна.

Но, после того как я торопливо оделась и загримировалась, пришлось еще ждать, когда Анна Николаевна закончит репетицию с «черными воинами», в которых наконец превратились все наши «черные рыболовы».

Съемка была массовая. Мужская половина нашего балета была свитой злого бая. Артистки балета были одеты в старинные народные костюмы бело-голубых тонов. Из соседних деревень пригласили стариков, старух и детей и тоже нарядили в бело-голубые башкирские костюмы. Среди них был Анвер, мой светлоглазый «отец» и маленькая Альфия в национальном платье.

Бай хотел увезти невесту пастуха, а народ не давал.

Хабир был неузнаваем в черно-красной бархатной одежде, с черными усами и бородой. Его крадущаяся походка казалась зловещей, когда он приближался к нам с Анвером. Хабир был гораздо ниже ростом, чем Анвер, но он особым хищным жестом толкал его в грудь, и казалось естественным, что высоченный Анвер не может удержаться на ногах. Анвер падал, а я оказывалась в руках Хабира. Он нес меня как добычу с охоты, зажав мои колени локтем, а голову опустив к своему сапогу так, что мои приплетенные косы волочились по земле.

Хоть я и дала себе слово терпеть все ради Анны Николаевны, но это постоянное таскание на руках начинало раздражать. А тут ещё меня волокли вниз головой.

— Раюша! — словно угадав мои мысли, подозвал к себе Евгений Данилович. — Потерпите, дорогая! Потерпите ради успеха этого эпизода! Уж такую мы с вами выбрали профессию, что ради общего дела не приходится считаться со своим настроением и удобствами.

Анна Николаевна смотрела выжидающе.

— Н-ничего, — со вздохом вырвалось у меня любимое словечко нашего шофера. — Я пожалуйста…

К Анверу, в исходное положение, я поплелась тоже со вздохами. Грянула музыка, и перед нами опять словно вырос Хабир.

— Стон, стоп! — разнесся через микрофон по всей поляне строгий голос режиссера. — Рая, не смотрите в землю: вас не трава, а партнеры должны интересовать!

Я старалась делать как надо, но Евгений Данилович взял меня за руку и остановил, хотя музыка продолжала греметь.

— Раюша, что с вами? Ваша воздушность сегодня так холодна, что превратилась в безвоздушность… Ну, давайте вместе подумаем, как еще, по-другому, злодей может отнять невесту у любящего человека?

— Да иначе как же?.. — начал Анвер.

— Подождите, — перебил его Евгений Данилович. — Пусть Рая сама подумает…

— Конечно, — опять вздохнула я. — Только если он свалит с ног жениха и, скрутив, утащит невесту.

— А почему такой мрачный голос? — рассмеялся Евгений Данилович. — Ведь мы не оставим вас злодею, а увезем с собой на пароход…

Я улыбнулась, а он сделал огорченное лицо.

— Нет, вы посмотрите, Раюша, какие мужчины из-за вас дерутся! Другого такого пастуха и днем с огнем не найти, хоть до второго пришествия ищи! А бай! Одни глаза чего стоят: взглянет — и сразу испепелит… Это не считая собольей шапки… Даже обидно, что такое приключение кончится, как всегда, поездкой в автобусе и горячим душем.

— А мне очень нравится горячий душ! — упрямо сказала я, хотя меня уже разбирал смех.

— Ах, так! Слушайте, товарищи, — серьезным голосом обратился он к моим партнерам, а в глазах так и сыпались веселые искорки, как у разыгравшейся овчарки. — Слушайте, поставьте Рае парочку синяков, чтобы она знала настоящее мужское обращение!

Они засмеялись. Я тоже…

— Ну, товарищи, — уже серьезно сказал наш режиссер. — Будем снимать. Приготовиться к съемке! — пронесся по поляне его голос.

Все замерли.

Я чувствовала общее напряжение и покорно ждала, когда меня схватит Хабир.

— Мотор!

Хабир расправился с нами молниеносно. Все остальное тоже пошло точно, в такт быстрой музыке. Он опустил меня на землю, намотав мои косы на руку. Запрокинув мне голову, он так страшно и жестоко рассматривал мое лицо, что меня продрал по коже мороз. Я хотела отклониться, но его рука держала, как железный капкан.

Вокруг нас в дикой пляске топали «черные воины». Музыка гремела в бешеном темпе.

— Вот, Рабига, — негромко сказал Хабир, почти не шевеля губами и еще сильнее натягивая мои косы. — Так обращались еще и с твоей бабушкой. А ты сама зарабатываешь на жизнь, говоришь по-английски, играешь на рояле… Поняла, что тебя ожидало, если бы все осталось по-прежнему…

Неожиданные слезы вдруг покатились из моих глаз по запрокинутому лицу, и только потом я сообразила закрыть его ладонями, как полагалось по роли…

— Стоп! — крикнул Евгений Данилович. — Операторы, если вы плохо сняли этот дубль, вам головы мало снести!

— Здорово получилось! — воскликнула. Анна Николаевна.

Хабир осторожно поднял меня и поставил.