Роковые девчонки из открытого космоса - [30]

Плохо выбритые брыжи обоих мужчин побледнели. К тому времени, как Жирняй Два достаточно взял себя в руки, чтобы требовательно осведомиться:

— Куда нахуй они подевались? — ему хотелось только одного — необъяснимо, потому что любителем шерстяных мошонок он не был, нетушки, он настоящий мужчина, — нырнуть в «даксы»[62] Первого и тщательнейшим образом поклоняться тому, что он там отыщет. Именно так он и поступил. — Как бы то ни было, — пробормотал он полчаса спустя, извлекая лобковый волос из зубов, — любая собственность — краденая, нет?

— Не останавливайся, — прошептал в ответ Первый.

Контакты с чужими могут быть прекрасны.

Девчонки тем временем убрали «Цапоматик» и с интересом принялись изучать картинку, напечатанную на прямоугольниках бумаги, которые теперь сжимали в руках. Именно картинка и привлекла их внимание с самого начала.

— Неплохо, — признала Бэби. — Очень даже миленько.

— Довольно улетно, — согласилась Ляси. — Такое несколько ретро.

На банкноте, которую они разглядывали, имелся рисунок телескопа ГОНИПИ[63] в Парксе, что в аутбэке Нового Южного Уэльса. Пока девчонки его обсуждали, он систематически прочесывал всюхины каналы в поисках радиосигналов от внеземных цивилизаций. Ученые Паркса, разумеется, не осознавали, что внеземные цивилизации давно уже отказались от радио в пользу телевидения.

Глупенькие.

Но если бы они даже засекли подобные сигналы, тем бы уже исполнилось по крайней мере лет 150, а это гораздо старше даже, скажем, «Острова Гиллигана», или «Бобер разберется», или «Отсчета», или стариковских домашних костюмов, или Гэри Блеска[64], и, следовательно, они бы только потенциально опозорили ту внеземную цивилизацию, которая их когда–то испустила. Вполне представимо, что там, снаружи, существуют целые цивилизации, сидящие на своих планетах, обхватив эквиваленты голов эквивалентами рук и заливаясь той краской, которая представляет для них смертельный стыд, в ужасе перед тем днем, когда какой–нибудь другой разумной форме жизни выпадет случай перехватить то, что они столь опрометчиво вещали столько световых лет назад.

Девчонки рассовали украшенные купюры по карманам и сумкам и продолжили путь.

Путь их вел мимо небольшого скверика и большой больницы на Оксфорд–стрит, где земные мальчики стояли в дверях пабов, страстно пялясь на других земных мальчиков, а земные девочки сплетали в похоти пальцы друг с дружкой. Для данной улицы — ничего необычного. Немножко не в порядке было то, что упомянутые земные мальчики даже не замечали друг друга, пока не прошли наши чужие, а девочки до того считали себя натуралками.

Время от времени в дверных проемах девчонкам попадались знаки с розовыми треугольниками и словами «безопасная зона».

— Как вы думаете, это значит то же, что и на Нефоне? — нервно спросила Бэби.

— А что еще это может значить? — нахмурилась Ляси. — Может, «безопасная зона» тут означает, что они поставили какое–то защитное силовое поле. Но я и вообразить не могла, что до Земли добрались киборги с Серпентиса–49.

— Неужели во всюхе уже не осталось ни одного безопасного места? — покачала головой Бэби. — Я не хочу выглядеть андроидом–параноидом, но.

— Ебицкий ад, — сказала Пупсик. Печально известные трехсторонние киборги с двойной звезды Серпентис–49 даже Пупсика вводили в дрожь. — Ненавижу боргов.

— Они не так плохи, как боты, — ответила Бэби, стуча зубами. — По крайней мере, у них есть сердце.

— Ага, — парировала Пупсик. — Черное. Никогда не забуду, что они сделали с Мишель.

Можно подумать, кто–то из них в силах это забыть. Кверк не сказал правды — всей правды и ничего, кроме правды, — когда сообщил СОЧПИЗу, что нефонцы вывели только три гибрида. Еще была Мишель Мабелль[65], первый гибрид и самый дикий из всех. Когда капитан Кверк и прочие лидеры Кохорты досыта наелись ее диффчонскими бунтовскими выходками и приняли решение «закупорить» ее, они вызвали боргов. Бэби, Ляси и Пупсика заставили смотреть. Это было ужасно. К тому времени, как борги с нею покончили, Мишель была дрожащей развалиной, тенью своего былого «я», которая с тех пор носит лишь темно–синие и бежевые двойки, не видит необходимости грязно выражаться, после каждой еды моет посуду, а спать ложится только в тот час, который глупо именуется «разумным». Девчонки знали, что, если их когда–нибудь поймают, с ними случится то же самое — если не хуже. В конце концов, Мишель не угоняла космолетов.

У них не осталось времени на размышления о розовых треугольниках — их отвлек какой–то настойчивый звон. Происходил он из неуклюжего серебряно–оранжевого прибора, украшенного цифрами и перфорированного дырками и щелями. Он свисал со стенки прямоугольного стеклянного ящика. Ляси опознала его первой.

— Это машина времени Доктора Кто! — воскликнула она.

Рядом остановилась и уставилась на аппарат ухоженная пожилая дама.

— Ждете звонка? — спросила она. Чужие покачали головами. Женщина сняла трубку. — Алло? — Секунду спустя улыбка ее испарилась, и она грохнула трубку на место. — Ебицкая задница, — свирепо пробормотала она явно мужским голосом и: — Кхм, — прочистила горло. Голос поднялся на несколько октав. — То есть, дорогуша,