Роковой визит волшебницы - [5]

Итак, М. надел костюм, что было все равно что Триколор в зеленку опустить. К. и Ж. только переглядывались. Во–вторых, М. пошел в парикмахерский салон «Денди», что через дорогу, и поменял, как говорится, имидж. В-третьих, сбросил колпак и стал носить кубанку из енотовидной собаки из самой страны Незаходящего солнца.

— Из евнуховитой, — острил озлившийся, но больше испугавшийся Ж.

Надо учесть, что это все происходило до постановки зодиакальных кармических диагнозов.

Роковой срок пришел.

Для каждого в свой день.

М. получил страниц пятьдесят убористого текста.

К. — две страницы и таблицу.

Ж. — узкую полоску бумаги и корешок приходного ордера.

Что написано было в рекомендации М., никто так и не узнал.

А вот К. и Ж. в бумажки друг к другу по большой дружбе заглянули.

Оказалось, что оба находятся под покровительством знака Близнецов, исключающих ревность и — как ее продолжение — азарт. Так же было прописано посещение Египта, тоже находящегося под знаком Близнецов. Не рекомендована обоим приятелям была вода, как чуждая стихия.

— Ну, я за такие деньги и сам бы этой лажи натолкал бы с короб, что ни тебе, ни М. сроду не поднять! — подвел грустный итог Ж.

Но вот про воду, конечно, интересно… Хотя бы потому, что Ж. и К. обожали зимний лов. Лунку сверлишь, сидишь на бардачке, водяру глушишь — тишина, покой, хоть до самой смерти и дергай леску, так покойно и хорошо, никаких тебе тем, никаких звонилок, кроме крохотного колокольчика, который просто зовет в лунку заглянуть — что там: карась, лещик, уклейка или даже темно–зеленая царица зимней тины щука. А если льдину в море унесет, то на вертолете вместе с бардачком прокатишься — что может быть в зимнее ненастье веселее? Еще и в «Новостях» рожу щетинистую полупьяную покажут.

Были, конечно, у меня поползновения, были, признаюсь честно, — укокошить Ж. и К. на зимней рыбалке, тем более лед в том году ломался, как сухое печенье, не успевали вертолетами дураков–удильщиков с обломков на большую землю вывозить. Так что вполне дружбаны могли и затеряться в море жизнелюбивого жизнеподобия. Но жизнь, которая не терпит выстроенных сюжетов, поступила иначе.

Конечно, после того как М. надел свой костюм, который был ему впору, и стал походить на впервые хорошо наряженного покойника, стало ясно, что с Ж. и К. ему не по пути. Хоть он был вообще–то незлым человеком, но тянуть вахлаков на своем сахаре ему было, честно говоря, западло. Он и сам чувствовал, что развращает мужиков, отбивает у них охоту рисковать. Тем более докторша, обследовавшая его карму на компьютере и понаписавшая умных словес по самую крышку, ничем конторе не помогла. Сахар вообще–то мог скоро кончиться, и М., садясь за руль не очень нового, но вполне стремного «мерса» с затемненными стеклами, чуял не очень–то себя живчиком внутри этого черного обелиска. Может, этот краденый, с перебитыми номерами склеп немецкий — последняя его радость в этой жизни, счастье и отрада.

Так в конторе появилась настоящая биоколдунья.

Куриные кости, кучки песка, жженое воронье перо, плавная лебединая пушинка — вот атрибуты ядреной тетки, обряженной в ситцевую халабуду и старый летческий шлем с очками от настоящего колдовского сглаза.

Власть, конечно, в конторе она получила непомерную, М. в костюме уважала, звала его по–русски «отец мой» и, невзирая на костюм с «мерсом», целовала троекратно.

На Ж. колдунья тоже интересно подействовала, в нем проснулся панславянский патриот, выучил он стихотворение А. Блока «Скифы», через какую–то вербовочную контору поехал воевать — то ли в Югославию, то ли в Зимбабве, а может быть, и в самый Гондурас.

Следы его теряются за всеми горизонтами.

Про К. не знаю ничего, а придумывать не хочу.

А вот с М. случилась настоящая беда, по сравнению с которой взрыв «мерса» или пакет там на голову — сущая мура. У него поехала крыша, не та, а своя. Случилось это быстро и страшно, как всегда в таких случаях бывает. Сахар и вправду стал кончаться, а тут Триколор должна вот–вот окотиться. Ну, колдунья, видя такое волнение М., дала ему пожевать ваты, моченной в молоке кормящей женщины, родившей тройню, один ребенок из трех был черным. Тетки–звонилки рассказывали, как она весь свой арсенал в ход пустила: стала щелкать куриными костями, бантики на них завязав, стала кидать в темные углы, пока лебединая пушинка по взбаламученному воздуху болталась, заставила М. три пирамидки из речного священного песка на столе насыпать, воронье перо ему за ухо засунула. В общем, она перестаралась — ведь М. все–таки был по рождению Красным шариком и существом впечатлительным.

Как Триколор стала рожать, он всех, кто в конторе оставался, собрал в кабинете. Ходит, руки потирает, приговаривает, как кот в мультфильме: «Молодость пришла, и счастье с нею, и удача». А как первый писк раздался, он кошку в коробке на стол поставил и первого котенка схватил, как паук, и съел. Колдунья первая в обморок и упала.

Когда психиатрическая перевозка приехала, он уже лежал себе на полу клубочком и помурлыкивал.

[Опубликовано в журнале «Октябрь» 2012, № 9]