Роковой сон - [33]

— Его гнев так же быстро проходит.

Ланфранк тонкой рукой погладил рясу, улыбнулся:

— Хотите что-то посоветовать, д'Аркур?

— Да кто я такой, чтобы давать советы самому Ланфранку? Хочу лишь заметить, что завтра еще до темноты мы возвращаемся по восточной дороге.

Они многозначительно посмотрели друг на друга.

— Иди с Богом, сын мой, — ласково напутствовал Ланфранк.

На следующий день после обеда приор, выполняя волю милорда, отправился в изгнание, почти без сопровождения, верхом на жалкой кляче, причем выбранная им дорога показалась странной сопутствующим ему монахам; но когда они напомнили о более прямом пути, приор лишь отрицательно покачал головой и продолжил свое путешествие.

Примерно через час такой неспешной езды они увидели приближавшуюся в облаках пыли кавалькаду всадников. Чрезвычайно обеспокоенный капеллан зашептал на ухо приору, что по несчастному стечению обстоятельств именно герцог оказался у них на пути. Капеллан хотел было свернуть в сторону, под сень деревьев, но Ланфранк только коротко ответил:

— Будем следовать своим путем, на все воля Божья.

Кавалькада приблизилась, впереди нее скакал человек, которого было трудно не узнать. Приор ехал посреди дороги и натянул поводья своей жалкой клячи, только когда оказался прямо перед герцогом. Могучий жеребец мотнул головой и захрапел. Монахи и рыцари скромно держались позади своих предводителей. Вильгельм бросил сердитый взгляд на встречных.

— Как, лик святой! Вы еще не прибыли в указанное место, гордый приор?

— Милорд, — ответил Ланфранк, — я удалюсь значительно быстрее, если вы дадите мне лошадь получше.

Злость не исчезла вовсе, но в глубине глаз герцога загорелись веселые огоньки.

— Ланфранк, — обратился он к приору, — Богом клянусь, вы заходите слишком далеко!

— Поменяемся лошадьми, милорд, и к ночи я буду уже далеко от этих мест.

— Богом клянусь, вы не можете меня задержать! — Вильгельм наклонился в седле и схватил поводья клячи приора. — Поворачивайте, Ланфранк, вы поскачете вместе со мной.

— Наши пути не совпадают, милорд, — ответил приор, твердо глядя в лицо герцога.

— И все же, мне кажется, мы отправимся вместе. Вы разве против, приор?

— Ни в коем случае, — спокойно произнес Ланфранк. — Но вы слишком торопитесь, сын мой.

— Так научите меня, как поступить, святой отец. Укажите мне достойный путь исполнения моих желаний, и я посчитаю себя негодяем, если буду усугублять наши с вами отношения.

— Это легко устроить. — И Ланфранк вместе с герцогом поскакал назад, в Бек.

Результатом вышеописанной встречи был отъезд Ланфранка в Рим по делам герцога. Он распрощался с Вильгельмом самым дружественным образом, а тот преклонил колени, чтобы принять благословение приора и пообещал понести епитимью за свой взрывной характер. Вообще-то считалось, что Ланфранк поехал в Рим, чтобы принять участие в большом диспуте с неким Беранже по вопросу о пресуществлении. К несчастью для Беранже, его оппонентом в споре был величайший ученый времени, но тем не менее он выступал с воодушевлением и речь его лилась нескончаемым потоком. Да и вопрос был нетривиальным, ответ на него отыскать было нелегко. Окончательно же Беранже был повержен лишь через пять лет, на церковном Соборе в Туре. Но автор забегает вперед. В начале развертывающихся событий у Ланфранка были неотложные дела поважнее этой дискуссии. А Беранже со своей несостоятельной доктриной служил лишь прикрытием для тайных переговоров, которые святой отец должен был вести в Риме.

Так все и тянулось, и ни из Фландрии, ни из Рима не поступало решительного ответа. После посещения духовника герцог отправился в Англию, а поскольку, прибыв туда, он не произнес ни слова, его люди решили, что он окончательно отказался от женитьбы. И вдруг на этом пробивающем себе дорогу в морских просторах корабле, когда Англия осталась во тьме далеко позади, он сказал Раулю:

— Я думаю о Фландрии.

— А мы уж решили, что вы сдались, ваша милость, — улыбнулся тот.

— Неужто и ты так подумал, Рауль?

— Нет, только не я. Но ведь, кроме женитьбы, у вас есть и иные планы, которые становятся все более величественными, — со значением напомнил юноша.

Вильгельм посмотрел на заложников. — Ты слышал обещание, подтвержденное королем Эдвардом. Я буду владеть Англией.

— Слышать-то я слышал, — медленно вымолвил Рауль. — Но кто еще, кроме него, может за это поручиться?

— Да я, я ручаюсь! — с жаром воскликнул Вильгельм.

— Ваша милость, но ведь есть еще принц Эдвард, есть его сын, которые также претендуют на трон. Есть еще и Гарольд Годвинсон, его любят саксонцы…

— Но Англия достанется сильнейшему, — ответил Вильгельм. — Верь мне — я вижу будущее.

— И я вижу, — с грустью сказал Рауль. — Предстоит много кровавой работы. А что будет с нашей Нормандией?

Некоторое время Вильгельм молчал. Он угрюмо глядел на море, его глаза по-ястребиному уставились на какую-то далекую цель. Наконец, все еще глядя туда, он произнес:

— Пока я жив, то смогу держать в узде охочих до моих земель Францию и Анжу. Когда же меня не станет, то раньше или позже, но Франция поглотит все, а мой народ исчезнет, растворившись среди французов. Говорю тебе, я добуду для Нормандии новые земли, будет королевство вместо герцогства моего предка Роллана, у нас будет земля, охраняемая морем, вместо ненадежных пограничных крепостей, земля, где мое племя и мое имя выживут.