Рок умер – а мы живем - [31]
И теперь, десять лет спустя, Чащин казался себе тогдашний умирающим, разлагающимся стариком. Впереди была тьма, Серегина квартира стала склепом, и если бы не то, что случилось с Ванькой-Мышом, они, наверное, действительно умерли бы все. Кто-то должен был остановить их медленную общую гибель, быстро погибнув сам. Двадцатилетний Ванька оказался самым смелым. И честным.
В то утро он заявился особенно рано – часов в восемь, – хотя накануне удалось прилично напиться. Бодрый, улыбающийся; быстро прошёл на кухню, огляделся, пропел:
– Я вернулся сюда, а здесь уже музей. – Растолкал спящего на полу возле холодильника Чащина: – Дэн, пойдём бутылки сдадим.
Складывали их в большую тряпичную сумку, а когда та заполнилась, стали собирать в футляр от гитары.
– У меня идея мощная появилась, – говорил Мышь по дороге к пункту приёма стеклотары. – Как раз погода нормальная. Сейчас сдадим, купим водочки…
– Оригинально, – кисло хмыкнул болеющий с похмелья Чащин.
– Подожди-и! Выпьем, зарядимся и кое-что сделаем… Я давно собирался.
Сдали бутылки благополучно, купили три поллитровки «цыганки» – разбавленного градусов до тридцати спирта – в кривоватом домике в частном секторе. Потом направились, к удивлению Чащина, не обратно к Серёге Махно, а к Мышу. Его матери дома не было, наверно, ушла на работу; Ванька вынес свои картинки.
– Хватай, сколько сможешь.
Чащин давно не видел его таким деятельным и увлечённым и был рад этому. Но и что-то сумасшедшее появилось в мышовском взгляде, улыбке, в пританцовывающей походке, нетерпеливых движениях…
Подняли Серёгу, Димыча и Шнайдера, выпили почти не хмелящей «цыганки». Ванька стал объяснять:
– У меня такой план на день. Берём эти хреновины, – с показной небрежностью кивнул на картины, – и идём в «Жарки», попытаемся их пристроить.
– Да ну, – отмахнулся Махно. – Ты серьёзно вообще?
«Жарки» были единственным и довольно респектабельным художественным салоном их городка. Местных художников, даже известных, там выставляли очень неохотно. Не говоря уж о таких, как Мышь…
– А что? – искренне удивился он. – Пора действовать. Тем более – это не бессмысленные пейзажи, натюрморты.
– Попробовать можно, под лежачий камень вода не течёт, – поддержал Шнайдер, вечный бездельник, но парень начитанный, любящий поговорить о высоких вещах, непременный участник всяческих рискованных мероприятий, которые он называл акциями; и в итоге во время одной их них, в драке с китайскими торговцами на городском рынке, кто-то разбил ему голову железным прутом…
– Ну! – Мышь, почувствовав поддержку, воспрял. – Допиваем – и двигаем!
И Махно, быстро подавив сомнение, стал подсчитывать:
– Так, полотна больше семидесяти на пятьдесят оценим в лимон… нет, лучше в восемьсот тыщ… лимон – пугающая цифра… А поменьше – в шестьсот. Если будут покупать хотя бы по одной в неделю…
Появление компании встревожило персонал «Жарков». Охранник поднялся со стула. Продавщицы – одна молоденькая, похожая на неопытную экскурсоводшу, другая в годах, но молодящаяся – нахмурились.
– Добрый день! – почти вскричал Мышь, широко улыбаясь.
Молоденькая кивнула в ответ и улыбнулась коротко, заученно-вежливо. А та, что постарше, сдвинула брови ещё сильнее. Спросила:
– Что желаете? – В голосе тревожное удивление, ни грамма любезности; да и какая любезность к пяти как попало одетым молодым алкашам, вдобавок нагруженным непонятными размалёванными фанерками и холстами…
– Что желаем? – переспросил Мышь уже деловитым тоном. – Желаем сдать для выставки-продажи вот эти произведения. – И положил на стекло прилавка те картины, что держал в руках.
Минуты две продавщицы непонимающе смотрели на них. На одной – ряды бетонных, с ржавыми воротами, гаражей, на не убитых колёсами и маслом клочках земли желтеют одуванчики, на другой – полутёмная лестница и наклеенные на холст маски из папье-маше, на третьей полуразрушенная кочегарка в виде руин средневекового замка, на четвёртой натюрморт – роза, вставленная в бутылку из-под «Русской»… И по технике, и по сюжетам совсем не то, что висело на стенах «Жарков». На стенах – прекрасные виды сибирской тайги, задумчивых горных озёр с непугаными гусями, садовые цветы в вазах; самое смелое – фантазии на темы наскальной живописи местных членов Союза художников Капелько и Ковригина или откровенный кубизм Смертенюка.
– Гм, – растерянно взглянула наконец на Мыша молодая. – Вы это серьёзно?
– А как же! Что здесь необычного? Автор принёс свои работы…
Серёга, Шнайдер, Димыч и Чащин стояли позади Мыша и держали картины изображением к женщинам, а за их спинами нервно переступал с ноги на ногу охранник, готовый при первом же признаке скандала вступить в борьбу.
– Ну так как? – теряя терпение и потому наглея, спросил Мышь. – Куда? – Оглядел плотно занятые картинами и гобеленами, всяческой бижутерией стены, заметил полосу, высотой с метр, возле пола. – Вот есть свободное место. Очень удобно. – И улыбнулся неожиданно совсем по-детски, обезоруживающе чисто. – Давайте? Можно? Недели на две…
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.