Родник счастья - [44]

Никки хотела вежливо отказаться от щедрого подарка, повернулась к Леви — да так и застыла. Он стоял, поставив ногу на изгородь, положив руки на верхнюю жердь, и любовался лошадьми. Легкая полотняная рубашка обтягивала его руки и спину, под нею выделялись могучие мышцы. Никки невольно опустила глаза ниже, к его стройным бедрам и длинным, крепким ногам.

Ей вдруг стало жарко. Она смутилась, подняла глаза — и увидела его профиль. Сердце у нее бешено заколотилось. Никки судорожно сглотнула, снова повернулась к загону и невидящим взглядом уставилась на лошадей. Господи, ну как она может держаться с ним холодно, если с ней начинается такое, стоит ей поглядеть на него?

— Ты не должен мне никакой лошади, — выдавила она наконец.

— Как же не должен? — Леви поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке Никки. Лицо его светилось нежностью. — Если бы не я, ты бы не потеряла Конфетку.

Никки отшатнулась, словно прикосновение Леви обожгло ее.

— Глупости. Она же сломала ногу, ты просто застрелил ее, вот и все.

— Да, но этого могло не случиться, если бы Леди не вернулась домой без меня.

Он заметил, как она дернулась. Он тогда поцеловал ее на прощание, и она не сопротивлялась. Почему же теперь она так реагирует на простое прикосновение? Он протянул руку и отвел с ее лба растрепавшийся локон, чтобы посмотреть, что будет. Она вздрогнула.

— В чем дело, Никки? — нахмурился Леви.

— Я же говорила, я не люблю, когда меня трогают! — бросила она, пытаясь совладать с трепещущим сердцем.

В его глазах вспыхнула такая боль, что Никки не могла этого не заметить. Но она исчезла почти тотчас, какпоявилась.

— Забыл. Извини. — Он решил переменить тему. — Кобылку только-только объездили, так что выезжать ее придется тебе самой.

— А когда можно начать?

— Да хоть сейчас!

Лицо Никки озарилось радостью, и она мигом перескочила через изгородь.

Леви перелез вслед заней. В глубине души он начал жалеть о том порыве великодушия, который заставил его отправиться в Сент-Луис. Да, он помог брату и Стефани наладить отношения, но во что это обошлось ему самому? Его собственные отношения с Никки приходилось налаживать чуть ли не с самого начала. Хорошо еще, что она приняла его подарок. А он уж думал было, что она откажется наотрез.

Когда он подошел к Никки, девушка взглянула на него сияющими глазами.

— А как ее зовут?

— Насколько я знаю, пока никак.

— Можно, я назову ее Огневушкой? — Кобылка ткнулась носом ей в плечо. Никки рассмеялась: — Смотри, ей самой нравится!

Леви молча кивнул и подумал, что самой хозяйке это имя подходит не меньше, чем лошади.

21

Леви пробирался между кактусов по маленькому кладбищу. Солнце палило нещадно. Кладбище было тихим, хотя и не особенно уютным местом. Оно лежало в излучине Ивового ручья, и по краю кладбища росли дикие вишни, ивы и несколько тополей.

Оглядевшись, Леви усмехнулся. Да, те, кто устраивал это кладбище, были люди практичные, место выбрали самое что ни на есть подходящее. Высоко — в любой разлив не затопит, пахать здесь нельзя — камней много, скот пасти тоже — травы мало, только покойников хоронить в такой земле.

Могилу Сайреса Чендлера найти было нетрудно. Холмик свежей земли и камней был виден издалека среди старых могил, поросших чертополохом и буйволовой травой. На могиле Сайреса лежал увядший букетик полевых цветов. Леви немного удивился: откуда бы это, нынешним летом цветов почти нет.

Он пришел попрощаться с человеком, который был ему добрым другом. Леви никак не мог избавиться от чувства вины. Хотя, будь он здесь, ничего бы не изменилось. Разве он мог продлить жизнь Сайреса? Вряд ли. Он мог хотя бы немного успокоить его. Леви так и не успел сказать ему, что готов исполнить свое обещание до конца.

Леви чувствовал, что теперь он — единственный, кто стоит между семьей Сайреса и одним из самых могущественных людей в Вайоминге. Ему это очень не нравилось, но он принял на себя ответственность и не собирался прятаться от нее. Они все полагались на него, но сам Леви отнюдь не был уверен, что ему удастся распутать этот узел. Если Герман Лоувелл решится пойти на крайние меры, будет большой удачей, если им удастся убраться, подобру-поздорову.

И что тогда делать Никки и Питеру? Вернуться на Восток с Эмили и Лианой? Это невозможно. Как они станут жить, лишившись свободы, которая позволяла им быть самими собой?

Конечно, золото Сайреса могло бы обеспечить им свободу, но где оно, это золото? Леви даже примерно не знал, где его искать.

— Леви!

Он обернулся и увидел Никки.

— Вот, пришел отдать последний долг, — неловко объяснил он. — Сайрес был мне хорошим другом.

— Я знаю.

Никки встала на колени и положила на могилу свежий букет.

— Он говорил о тебе то же самое.

Она надолго умолкла, опустив голову. Когда она снова заговорила, голос у нее срывался:

— Мне все кажется: войду в дом, а он сидит за столом и пьет кофе.

— Мне тоже, — кивнул Леви.

Никки украдкой вытерла глаза, встала и отряхнула колени.

— Ты виделся со Стефани? — нарочито небрежно спросила она и едва сдержала улыбку — так удивился Леви. — Когда ты был болен…

— Знаю, знаю, я бредил. Интересно, какие еще подробности своей биографии я тебе сообщил?