Один из моэбитов восстановил смутные человеческие очертания и приблизился к юноше.
— У вас здесь дела? — поинтересовался он на родном наречии. Маш понял его лишь благодаря заложенной в электронный мозг лингвистической программе.
— Я прибыл, поскольку меня заинтересовали ваша природа и культура, — ответил он. Слова программа подобрала лишь отчасти похожие на используемые на Протоне аналоги.
— Мы всегда рады обменяться информацией, — всколыхнулся моэбит. — Желаете культурный тур?
— Да. — Результаты его предыдущих изысканий подсказывали, что это лучший способ слиться с окружающей обстановкой.
— Я вызову гида.
— Спасибо.
Мгновение спустя появился гид в обличье обнажённого гуманоида. От человека его отличало только отсутствие пола.
— Приветствую тебя, человеческое существо, — произнесло оно на моэбитском. — Я Коан. Какие-либо предпочтения?
Маш поразмыслил. Создание могло принять любой облик — так же, как могла Агапа, которая выбрала женский пол и впоследствии приспособилась к нему психологически. Он решил не связывать себя узами с другими инопланетянками.
— Мужчина, пожалуйста. Меня зовут Маш.
Средняя часть туловища Коан растворилась, внизу появились первичные половые признаки мужчины. Бёдра заметно сузились. Моэбит произвёл необходимые косметические адаптации.
— Мы обитаем в сухом мире, но хорошо переносим влажность, — начал Коан. — По этим подтаявшим туннелям обычно передвигаются путешественники. — Он указал на несколько отверстий в полу. Маш заглянул внутрь и увидел полужидкое создание, которое скользило по туннелю, сжимаясь и расширяясь, цепляясь за его стенки. Вскоре моэбит выбрался наружу и направился в зал ожидания, куда ещё не успел прилететь его шаттл.
— Надеюсь, альтернативные входы-выходы у вас тоже есть, — заметил Маш. — Моё тело не приспособлено к таким переменам.
— Хотя наши устройства для инопланетян и немногочисленны, однако вполне удобны, — успокоил его Коан. — Мы воспользуемся капсулой. — И он повёл гостя к порту, достаточно высокому для человеческого тела. Проводник дотронулся до двери, и та послушно открылась. За ней оказался уже знакомый Машу прозрачный транспортировочный пузырь. Забравшись внутрь, они щёлкнули замком, и устройство стало неспешно всплывать. По бокам появились плавники, помогавшие ему наращивать скорость и маневрировать.
— Чем занимались остальные пассажиры? — поинтересовался Маш.
— Они — представители нашей планеты в иных мирах. Принимая образ населяющих их созданий, они изучают новые методики коммуникаций. Мы исследуем галактику и желаем знать о собратьях по разуму всё.
— У вас отсутствуют технологии, — только сейчас обратил внимание на маленький нюанс Маш.
— Верно. Мы не нуждались в них до тех пор, пока не установили контакт с другими видами. Теперь мы осознаём, насколько отстали, и хотим наверстать упущенное. Мы предпочитаем не зависеть от других планет, особенно, если дело касается межпланетарных связей.
Маш понял причину. Любая агрессивная планета могла нещадно эксплуатировать Моэбу. Если они обратятся за помощью, рано или поздно это случится.
— Значит, вы изучаете технологии и исследуете воспроизводство сексом, чтобы ваш вид развивался не менее эффективно.
— Весьма необычное суждение о наших усилиях, — отметил Коан.
— Я не обычный представитель своего вида, — признался Маш. — Я — машина…
— Это я заметил. Но ты наделён сознанием.
— И к тому же, влюблён в живое существо другого вида.
— Начинаю понимать природу твоей эмпатии.
— Можно даже сказать, что я представляю интересы кое-кого, влюблённого в моэбитку, и кто, как мне кажется, не прочь слиться с ней воедино.
Коан погрузился в размышления.
— Значит, интересы у нас общие. Следует изучить их более детально.
— Согласен.
Пузырь достиг берега и выкатился на землю, где оставил глубокую вмятину в песке; специальная защитная оболочка плохо выдерживала давление веса на суше. Порт открылся, и они выбрались наружу.
Коан сопроводил Маша в здание, сконструированное явно не местными жителями. В этом имелся смысл; сами моэбиты в виду отсутствия технологий строительством не занимались. Это ограничение они тоже пытались преодолеть.
— В начале зарождения нашей культуры у неё не было формы и содержания, — поделился очередной каплей информации Коан, указывая на голограмму океана. — Мы были амёбами, но маленькими, плавающими в воде, словно медузы. Мы становились жертвами других видов, а также — друг друга. Хищники доминировали. — Внутри голограммы большие амёбы жадно глотали своих меньших собратьев.
— Мы отступили в менее гостеприимные условия: реки и озёра, — продолжил Коан, когда они перешли от первой голограммы ко второй. — Ввиду этого, нам потребовались более прочные мембраны и протоплазма. Однако хищники последовали за нами, воплощая наши идеи в жизнь. Таким образом, мы отступали всё дальше и дальше, пока не оказались на земле. — Третья голограмма-экспонат подтвердила его слова.
— Климат ужасал своей суровостью. Наши оболочки не могли защитить нас от выкипания летом и замерзания зимой. И мы занялись изменением не самих себя, а окружающего мира. Мы сотворили подземные озёра в пещерах, куда хищникам было не проникнуть, и отгородили морские заливы рифами. Какое-то время мы испытывали трудности с добыванием пищи, но потом научились культивировать простые клетки и стали питаться ими.
