Робот-Адепт - [18]

— Нет, погоди, любовь моя! — крикнул юноша. — Фаза опасна для непосвящённых! Флета способна о себе позаботиться, но тебя могут ранить или даже убить. Я не могу отпустить тебя одну!

— А я не могу остаться с тобой, пока не буду в тебе уверена, — парировала Агапа.

— Понимаю, — кивнул он. — Но я люблю тебя и не отпущу навстречу многочисленным угрозам. Я могу защитить тебя, лишь находясь поблизости.

Её одолевали сомнения. Он звучал в точности как Бэйн! Но его мог сыграть и умный актёр, а если она попадёт в ловушку враждебных граждан, то может непоправимо навредить настоящему Бэйну.

Единственным выходом из положения казалось отказываться от любых заманчивых предложений до тех пор, пока она не удостоверится в его подлинности. Настоящий Бэйн наверняка бы её понял, а мнение фальшивок её не интересовало.

— Я должна идти своим путём.

Он вздохнул.

— Я вижу смысл в твоей позиции, Агапа. Но она приведёт тебя к смерти… — Юноша покачал головой. — Я понимаю, что ты не можешь позволить себе принять от меня новые знания, но умоляю тебя выслушать. Напомнив тебе то, что уже тебе известно, я попробую помочь тебе выжить среди опасностей моего мира.

— Справедливо, — кивнула она, жалея, что не может просто обнять его и поверить.

— Сейчас ты занимаешь тело единорога Флеты, которую любит мой двойник Маш. У неё три обличья: человеческое, колибри и первоначальное. У неё множество друзей среди соплеменников, оборотней и вампиров. Такие, как Сачеван. — Последнее имя Бэйн произнёс с особым чувством. — Если ты отправишься туда, то достигнешь безопасности.

Агапа кивнула. Он уже рассказывал ей о Сачеван раньше. По его словам, это была прекраснейшая из вампирш. В мире декораций гражданки Белой её приняли за мужчину. Бэйн предоставлял ей шанс встретиться с настоящей Сачеван; он нарочно не упомянул её пол.

Но слуги Белой могли подслушать его предыдущие речи и осознать свою ошибку. А теперь могли попытаться убедить её поверить в ложь.

— Нет.

— Вот как, — печально вздохнул Бэйн. — Тогда я позволю тебе принимать решения самой, пока ты не убедишься в достоверности моего мира и меня лично. Я лишь попрошу тебя принять заклинание безопасности, дабы не отправляться навстречу угрозам беззащитной.

— Но всё это исказит реальность, — возразила Агапа.

— Я знаю. Тем не менее, настаиваю, иначе тебя не покину. Я люблю тебя и помогу избежать риска увечий. Тебе пригодятся чары, которые пробуждаются по твоему велению и избавляют от ближайших врагов. Едва узреешь ты угрозу, произнеси своё имя трижды, и они вступят в силу. Но не вызывай их по первому же капризу, ибо сработают они лишь раз. Случись опасность снова, я приду к тебе сам и спасу. — После этого Бэйн пропел заклинание, и в воздухе мелькнул слабый огонёк. Вот и всё.

— Спасибо, — поблагодарила Агапа, чувствуя себя виноватой. И всё же, если магия являлась результатом работы какого-то хитроумного механизма, она не хотела дать вовлечь себя в ловушку.

Бэйн ушёл. Отойдя на короткую дистанцию, он и вовсе исчез. Должно быть, пробудил другое заклинание и перенёсся далеко-далеко. По крайней мере, она хотела в это верить.

Девушка осталась наедине с корзиной овса. Жаль было оставлять продукты, но зёрна были покрыты твёрдой корочкой, и употребить их не представлялось возможным. Она больше не могла видоизменяться или таять. Агапа сконцентрировалась вновь — и вновь безуспешно.

Разве это не было признаком пребывания в чуждой реальности и другом теле? Нет, не обязательно; граждане могли просто подвергнуть её влиянию химических препаратов, чтобы зафиксировать в собственном теле. Как часть иллюзии.

Девушка поймала себя на том, что даже не знает, как теперь выглядит её тело. Бэйн назвал её единорогом Флетой, однако она была человеком. Зеркало не помешало бы, но даже без него Агапа могла сказать, что это обличье не являлось одним из её постоянных. Внутри неё оказались кости и пищеварительные органы. Снаружи её укрывал чёрный плащ, на ногах красовались рыжие ботиночки. На лбу проступал твёрдый бугорок. Последняя деталь и указывала на природу единорога; она точно казалась настоящей. Но подобие рога вполне мог имплантировать и хирург.

В одном из карманов девушка нащупала перо. Зачем оно единорогу?

Единорогу? Значит, она уже приняла свой образ! Но если тут замешан гражданин, к чему обеспечивать её грязными перьями?

Ну, она могла просто его выбросить. Однако, поступи она так при условии, что вокруг действительно простиралась Фаза, и получится, что Агапа избавилась от вещи, которую Флета посчитала ценной. Неприемлемо. Девушка сунула перо обратно в карман и принялась обдумывать ситуацию.

Она стояла неподалёку от Пурпурной Гряды. Она и в самом деле была пурпурной и располагалась на юго-западе. На Протоне это были просто голые пики; здесь их укрывала зелень. Ей уже довелось видеть нечто подобное во владениях Пурпурного гражданина, и теперь горы казались знакомыми. Если это снова иллюзия, только больше по размеру, возможно, стоит исследовать их.

Агапа направилась к хребту. Вскоре она разогрелась; воздух был тёплым, светило солнце, а заросли травы были такими плотными, что девушка продиралась сквозь них с трудом. Неудивительно, что она выделяла энергию и нагревалась изнутри. Ей захотелось снять плащ, чтобы свежий бриз охладил её тело. Агапа в любом случае чувствовала бы себя лучше без одежды, проведя на Протоне столько времени в обнажённом виде — рабыней.