Риторика в тени пирамид - [56]
Итак, Филон довольно низко оценивает эффективность труда рабов и наемных работников, причем первые кажутся ему еще менее старательными, чем вторые, и он советует сблизить их положение, чтобы повысить производительность труда рабов. Все это скорее наблюдения и выводы хорошего хозяина, чем заключения философа. И Филон не был бы философом, если бы не пошел дальше, не придал своим мыслям большую степень обобщения и абстрагирования.
Чем не устраивал его труд наемных работников и рабов? Почему казался невыгодным? Корень порочности этого труда Филон видел в его продажности, корыстности (у наемных работников) и подневольности (у рабов). Раб делает все из-под палки, наемный работник — из-за денег. Но оба они не думают о результатах своей работы. С осуждением труда подневольного и продажного у Филона соседствует идеал свободного и бескорыстного труда.
Бог, по мнению Филона, стремится поощрить нас к служению добровольному, искреннему, приносящему радость>{668}. Первая награда достается тому, кто служит богу ради него самого, вторая — тем, кто заботится при этом о своих интересах, надеясь избавиться от наказания или получить вознаграждение>{669}[25]. Сам труд — лучшая награда за труд>{670}. Дар бога — трудолюбие вместо ненависти к труду>{671}. Трудолюбие может быть результатом жалования>{672}. Но в таком случае оно уже не имеет в себе ничего божественного и принадлежит продажному служению>{673}.
Истинный философ служит богу не по принуждению и не за плату, а из любви к служению и из любви к богу. Труд из любви к труду и к тому, ради кого трудишься, — вот чего требует Филон от мудреца. Разве не является этот труд непосредственной антитезой продажному труду наемного работника и подневольному труду раба?
Через три века после Филона ту же антитезу повторяет Иоанн Златоуст: «Вот это значит любить Христа; это значит не быть наемником, не смотреть (на благочестивую жизнь) как на промысел и на торговлю, а быть истинно добродетельным и делать все из одной любви к богу»>{674}. Вслед Златоусту пишет его ученик Исидор: «И без воздаяния добродетель сама по себе есть награда», «но поелику как настоящий наемник допытываешься о награде…»>{675}. Перед нами — общее место. Отрицательный персонаж — наемник, положительный — любомудр, божий слуга. Но этот последний — лишь идеал наемника, оторвавшийся от реальной почвы.
Действительно, филоновский мудрец очень напоминает идеального слугу в изображении того же автора. Для такого слуги «нет большей похвалы, чем то, что он не пренебрегает ни одним приказом господина, неустанно и трудолюбиво сверх своих сил старается все исполнить»>{676}. «У преданных слуг необходимейшее достояние — откровенность»>{677}. Наконец, Моисей призывает слуг трудиться с любовью к господам>{678}. Таким образом, идеальному слуге свойственны любовь к труду и любовь к господину — качества, необходимые также при служении богу>{679}.
О слуге, возлюбившем господина и труд, мечтал не только Филон, но и его современники. Возможно, такого рода мечты отразились в наставлениях апостола Павла «не с видимой только услужливостью», но с усердием повиноваться господам>{680}, повиноваться «со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу»>{681}.
Верил ли Филон в реальное воплощение своего «идеального слуги»? Если и верил, то лишь с поправкой на продажное служение. Ведь именно точной уплатой жалования достигается трудолюбие наемника. Раб же начинает усердно трудиться, если отнестись к нему как к наемнику, т. е. платить жалованье. Бескорыстный раб или наемный работник не виделся Филону в самых теоретических мечтах. Совершенно свободный и бескорыстный труд фигурирует в его трактатах как служение философа богу.
Впрочем, есть еще одна реализация идеала. Но она воплощена в Утопии, не в обыденной жизни. Утопией оказалась община терапевтов — иудейских «сектантов» I в. н. э. Сама реальность терапевтов долго подвергалась сомнению: слишком идеален был их образ жизни, слишком близок к теоретическим построениям Филона. Лишь сенсационные открытия в районе Мертвого моря показали, что философ не обманывал читателей. Поселение кумранитов (ессеев) — родных братьев терапевтов выплыло из небытия. (Филон упоминал и самих ессеев, но очень бегло.)
Александрийский философ следующим образом описывает трапезу терапевтов: «На этом священном пиршестве, как я уже сказал, нет ни одного раба, прислуживают же свободные, выполняя обязанности слуг не по принуждению, не ожидая приказания, а добровольно, предупреждая желания, с поспешностью и усердием»>{682}.
Можно отметить дословное совпадение: раб, к которому отнесутся как к наемному работнику, также будет служить «не медля, но упреждая твои приказания с поспешностью и усердием»>{683}.
Усердие, о котором Филон мечтает как рабовладелец, которое он хочет купить у наемного работника, достигается в обществе без наемных работников и без рабов. Труд терапевтов бескорыстен, свободен и находит награду в самом себе, в любви к старшим. Именно такой труд наиболее эффективен.
