Ритмы Сарматии - [15]
сосуществования позднематеринского и патриархального рода в эпоху
распада родового строя, предположил, что у савроматов существовал
материнский род на поздней ступени развития [1189]. Противником ги-
потезы Б.Н. Гракова выступил В.П. Шилов, считавший совместные по-
гребения женщин с детьми результатом частых эпидемий и отмечавший
наличие женских захоронений с оружием в скифской и иных культурах,
считающихся патриархальными [1226, С.429]. Открытие савроматского
погребения в могильнике Сазонкин Бугор, где вместе со знатным вои-
ном была похоронена женщина, позволили И.П. Засецкой и Л.Я. Мало-
вицкой усомниться в основных положениях гипотезы Б.Н. Гракова [222].
С критикой идеи наличия у савроматов пережитков матриархата высту-
пил А.П. Смирнов [1073]. Он повторил и усилил аргументацию В.П. Ши-
лова, а кроме того апеллировал к явно патриархальному характеру па-
мятников срубной и андроновской АК, на основе которых, как счита-
лось, сложилась культура савроматов. Таким образом, считать вслед за
М.Г. Мошковой [1123, С.161], что после работы А.М. Хазанова полемика
по данной проблеме завершилась, вряд ли возможно.
В рассматриваемый период вышла серия фундаментальных работ,
посвящённых анализу отдельных ступеней сарматской культуры.
К.Ф. Смирнов всесторонне проанализировал савроматские древности
[1088–1089]. Были рассмотрены особенности погребального обряда, прора-
ботаны вопросы типологии, относительной и абсолютной хронологии па-
мятников. Исследователь поддержал положение Б.Н. Гракова о выделении
32
двух вариантов савроматской АК – Волго-Донского и Самаро-Уральского.
Первый он связал с собственно савроматами, а второй – с родственными
им дахами и массагетами. Именно в рамках Самаро-Уральского вариан-
та вызрела и сформировалась качественно новая раннесарматская (про-
хоровская) АК. Предполагалось, что этногенез носителей савроматского
культурного комплекса связан со срубной и андроновской АК. Первая слу-
жила субстратом для формирования Волжского, а вторая – Самаро-Ураль-
ского вариантов савроматской АК. Высказывалось предположение о свя-
зи савроматов с народом «сайрима», упоминающимся в «Авесте». Развивая
идею Б.Н. Гракова о пережитках матриархата у савроматов, К.Ф. Смирнов
попытался расширить перечень женских погребений с оружием за счёт
новых находок. Однако, как и в работе Б.Н. Гракова, т.н. погребения «ама-
зонок» VI–V вв. до н.э. фактически представляли собой разграбленные
коллективные захоронения, а реальные погребения вооружённых жен-
щин относились уже к раннепрохоровской культуре IV в. до н.э. Вполне
обоснован был вывод об иранской основе религиозных воззрений савро-
матов. Экономику савроматов К.Ф. Смирнов характеризовал как скотовод-
ческую с кочеванием на ограниченной территории (II стадия кочевания
по С.А. Плетнёвой [902, С.13]). При этом для отдельных групп допускалось
наличие оседло-земледельческой модели хозяйствования.
Древности прохоровской АК рассмотрела М.Г. Мошкова [792; 796].
Она разработала типологию всех категорий материальной культуры из
памятников этого этапа, проанализировала погребальный обряд. Был
подтверждён вывод К.Ф. Смирнова о том, что первичным очагом эт-
ногенеза сарматов были степи Приуралья. Отсюда к кон. IV в. до н.э.
сарматы расселились в Заволжье, Задонье, Северное Причерноморье.
В формировании новой сарматской общности и прохоровской АК при-
няли участие носители Самаро-Уральского варианта савроматской АК
и лесостепные племена Зауралья (прежде всего носители гороховской
АК). Допускалось участие в этом процессе кочевников Средней Азии
и Казахстана. Положения об уральской прародине носителей прохоров-
ского культурного комплекса пытался оспорить В.П. Шилов, считавший,
что в Поволжье прохоровская АК сложилась самостоятельно на основе
Волго-Донского варианта савроматской АК [1233].
В 1959 г. вышла обобщающая статья М.П. Абрамовой, посвящённая
среднесарматским древностям [73].
Позднесарматская ступень была рассмотрена в работах А.С.Скрип-
кина. Хронологические рамки позднесарматской АК в Азиатской Сарма-
тии определялись в пределах II–IV вв., причём выделялись три этапа.
33
На первом (рубеж I–II – третья четв. II вв.) в Заволжье появилось новое
население из Средней Азии, подчинившее либо вытеснившее на правый
берег Волги местное население (аорсов). Это привело к формированию
смешанной общности – «аланорсов» Клавдия Птолемея. На втором (тре-
тья четв. II –сер. III вв.) носители позднесарматской АК Заволжья про-
никли в Волго-Донское междуречье и добрались до Танаиса и Кубани.
Третий этап (сер. III–IV вв.) связывался с укреплением в Северном При-
черноморье готов, изоляцией сарматов Нижнего Поволжья от западных
сородичей, их контактами с уграми и вступлением в итоге в гуннское
объединение. В отличие от предшественников А.С.Скрипкин не свя-
зывал всю позднесарматскую АК с аланами, считая, что последние по-
явились в Сарматии ещё в среднесарматское время [1051, С.28–30; 1054,
С.80–85; 1057, С.80–116].
Другим значимым направлением в изучении савромато-сарматов
была разработка проблем региональной истории сарматских племён
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.