Римское сумасшествие - [26]

Его телефон снова издал звук. Взглянув на него, он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а губы сжались в прямую линию. Его глаза пробежались по тексту сообщения еще несколько раз прежде, чем он посмотрел в мою сторону.

– Прости, работа,– он казался расстроенным.

– О... Тебе нужно идти?

Зачем ты даешь ему шанс сбежать? Лучше займи его беседой!

– Нет, это Дэйзи, кажется, она нашла подходящего волонтера.

Заставь его говорить, о чем угодно, кроме этого!

– Это же всего несколько ваз, – выпалила я.

Блестящая работа, Эвери.

–Что? – спросил он, кладя телефон рядом с чашкой.

Когда к нашему столику подошла официанта, чтобы узнать, не желаем ли мы еще что-то кроме кофе, я была благодарна ей за то, что прервала нас. Это дало мне время подумать о том, как сказать ему, что мы возможно будем, а возможно и нет, работать вместе в офисе. Всё это длилось до тех пор, пока девушка не оставила два меню на краю столика.

В зависимости от того, как будет проходить этот разговор, я задумалась над тем, выпьем ли мы хотя бы еще одну чашку кофе, не говоря уже об ужине.

– Я о том, что Дэйзи сказала тебе о вазах.

– Не понимаю.

Я кивнула, допивая остатки кофе.

– Вы остались без волонтера. Вы же работаете над реставрацией банка?

– Да, – озадаченный, он медленно кивнул. – Анна. Она беременна.

– И поэтому вам нужно кем-то заменить её. Чтобы помочь с Романскими вазами.

– Верно.

– И я знаю, что с этим делать.

– И...

– Вам нужен волонтер.

– И-и...?

– Я сказала Дэйзи, что могу помочь.

Он открыл рот, затем быстро закрыл его. В третий раз, когда он сделал это, из его рта вырвался слабый звук, но не более.

– Это всего лишь вазы, Марчелло.

– Это не просто вазы, Эвери. И тебе об этом известно.

– Это мы так думаем. Но для остальных это вазы, просто вазы.

– Что если из-за этого тебе придется задержаться здесь на неделю, или месяц?

– Значит, я останусь на неделю или на месяц.

– И тебя никто не ждет дома? – спросил он спокойным голосом, но его глаза в этот момент говорили о другом.

– Всё сложно.

И это было правдой. Это определенно не было ложью.

Хотя, как сказал бы Дэниел, любая недосказанность – это тоже ложь. Как иронично. Я задумалась о том, как много недосказанностей он недосказывал мне.

– Я заметил. – Он сузил глаза. – Твой дом всё еще в Бостоне, верно?

Ха. Похоже, он выбрал миссию по выяснению деталей. Я кивнула.

– Да. А Рим всё еще является твоим домом? Как далеко мы сейчас находимся с тобой от места, где живет твоя семья? Я знаю, что ты вырос недалеко отсюда.

Я тоже кое-что помнила.

– Ты запомнила. – На его лице промелькнула едва заметная улыбка, которая быстро сменилась прежним деловым выражением.

Конечно, я помнила. Я помнила всё.

И вдруг все эти воспоминания перенесли меня обратно в Барселону, к нему, к тем неспешным дням и страстным ночам. Когда всё вокруг было беспечным и неторопливым, и когда ни одна вещь или событие вокруг не являлось скучным или однообразным.

Годами я пыталась сдерживать себя от того, чтобы не думать о нем, и одновременно ненавидя за то, что сделала. За то, что не сказала. В общем, за то, как я всё разрушила. Потому что если я хотя бы подумала или даже связалась с ним через месяцы или годы полного молчания, то однозначно я бы не смогла пройти сквозь все те годы моей однообразной и рутинной жизни. А сейчас он находился прямо передо мной, все карты были раскрыты, и я испытывала все те забытые чувства словно в первый раз.

Ох... Мы заходили на опасную территорию.

– Твои волосы, они теперь другие.– Он снова сменил тему разговора.

– На самом деле нет. Они, как и раньше, представляют собой сплошной кудрявый беспорядок, – ответила я, приглаживая их.

– Зачем ты стянула их в хвост?

– Мои волосы при такой влажности превращаются в полный кошмар.

– Хм...– произнес он в ответ, но спорить не стал. – Значит, ты так и живешь в Бостоне, где кто-то, возможно, ждет тебя...

– Верно.

– А сейчас ты здесь, в Риме. На какое-то время. И мы не знаем на сколько. – Несколько секунд он изучающе смотрел на меня. – И музей согласился отпустить тебя?

– Музей?

– Или галерея, полагаю, ты работаешь либо там, либо там. Или, возможно, занимаешься преподаванием. Я всегда считал, что из тебя получится отличный учитель.

Грязная игра. Ему удалось сломать меня менее чем за пять минут. К своему удивлению, я решила, что не желаю участвовать в этой игре.

– Я не преподаю. И не работаю, если уж на то пошло.

– Значит, ты...

– Тут не о чем говорить. – Я была расстроена, что в моей жизни нет ничего, чем я могла бы похвастаться. То же самое чувство я испытала, когда Дэйзи спросила меня про рисование.

– И теперь ты в Риме, – произнес он, выжидающе глядя на меня. – И являешься моим новым добровольцем.

– А я являюсь? – Я попыталась одновременно скрыть восторг из своего голоса, улыбку с лица и огонь в глазах, но сделать это было просто невозможно. – Ты готов пойти на это?

Кивнув один раз, он поднялся и попросил чек.

– Как ты сказала, это всего лишь вазы.

***

Провожая меня обратно к Дэйзи, он вел меня по улицам и переулкам, которыми мы не шли в первый раз. Здесь было намного меньше указателей для туристов, которые бы позволили мне в следующий раз пройтись в одиночку. Обычно, на каждом углу дома были указатели улиц, которые словно стрелки указывали путь, по которому нужно следовать, чтобы добраться до нужных достопримечательностей.