Риэго - [92]

Такие посулы за столь малую услугу показались крестьянину подозрительными. Уж не разбойники ли?.. А может, это сам предводитель смутьянов, что бродит тут в горах… этот проклятый Риэго?

Он отказался наотрез.

Риэго наводит пистолет:

— Иди вперед, веди нас! И берегись… Предателю не будет пощады!

Крестьянин как будто передумал:

— Дадите сто реалов — пожалуй, проведу.

— Получишь двести. Только чтоб поскорей! Да устрой нам ночлег на сегодня.

Проводник предложил всадникам следовать за ним и вскоре подвел их к уединенной усадьбе.

На пороге дома стоял хозяин, радушно встретивший прибывших. Это был брат проводника.

Когда поужинали, Рафаэль вспомнил о своей лошади, разделявшей с ним с самой Малаги все тяготы похода. Он вышел к ней во двор. Конь еле жевал. В пути он потерял подкову и захромал на одну ногу.

Стали устраиваться на ночь. Рафаэля не тревожили никакие подозрения. Но один из его спутников, англичанин Джордж Меттиас, сражавшийся в рядах конституционалистов, счел необходимым принять меры предосторожности. Он запер вход в дом и спрятал ключ.

Ночь прошла спокойно. Утром Рафаэль сказал проводнику, что нужно подковать коня.

— Сеньор, я отведу его в кузницу.

— Нет, приведи уж лучше кузнеца сюда.

Проводник ушел, предварительно шепнув брату, чтобы тот глядел, в оба и не упустил богатую добычу.

Беглецы уселись за завтрак. Англичанин не сводил глаз с окна, предчувствуя недоброе.

— Генерал, — вскочил вдруг Меттиас, — мы пропали! Сюда идут вооруженные люди…

Распахнулась дверь. В дом ворвались крестьяне с ружьями:

— Первый, кто шелохнется, получит пулю!

— Друзья, — закричал англичанин, — мы окружены!.. Весь двор полон врагов!

Риэго выступил вперед, опустил шпагу:

— Мы ваши пленники.

* * *

Когда 30 французских гусар отвозили Риэго и его товарищей в Андухар, им с большим трудом удавалось сдерживать натиск враждебной толпы. Остервенелая, натравливаемая попами, она набрасывалась на Риэго, как стая кровожадных волков.

В Андухаре пленник сказал начальнику конвоя, показывая на бесновавшихся людей:

— Этот полный злобы народ удавил бы меня, если бы не было ваших гусар. А ведь только в прошлом году здесь, в Андухаре, меня носили на руках… Дома были празднично иллюминованы, и под моими окнами не смолкали приветственные крики…

Шесть дней — с 15 по 21 сентября — Риэго оставался в андухарской тюрьме. Затем французский комендант получил предписание передать его испанским властям для дальнейшего препровождения в Мадрид.

Весть о пленении вождя революции быстро облетела всю Испанию. Эмпесинадо с отрядом партизан устремился к Андухару, чтобы отбить Риэго. За шесть дней он прошел пятьдесят лиг! Он ворвался в город с боем. Но слишком поздно: еще накануне под охраной целого полка Риэго отправили в железной клетке в Мадрид.

* * *

20 сентября французские войска захватили замок Санти-Петри на самом острове Леон. Дисциплина в рядах конституционных войск катастрофически падала. Через семь дней на острове взбунтовался батальон гренадер. Можно было опасаться беспорядков и в других воинских частях.

Руководившие обороной генералы пришли к выводу, что положение безнадежно. Правительство сообщило об этом кортесам.

Несмотря на протесты левых, большинство депутатов подало свои голоса за предложение правительства передать короля французам.

Отъезд Фердинанда был назначен на 1 октября. Накануне он милостиво согласился подписать следующее обращение к народу.

«Испанцы, первая забота короля заключается в том, чтобы обеспечить счастье своих подданных. Я спешу успокоить страхи тех, кто может опасаться воцарения тирании. Соединенный с народом, я вместе с ним испытал до конца превратности войны, но закон необходимости заставляет положить ей конец. В этих тяжелых обстоятельствах только мой властный. голос сможет устранить месть и преследования. Только справедливое и мудрое управление сможет объединить волю всех, и только мое присутствие в лагере неприятеля сможет рассеять ужасы, грозящие этому острову. Я решил выехать отсюда завтра. Но прежде чем я сделаю это, я хочу огласить чувства моего сердца, обнародовав следующую декларацию.

1. Объявляю от моей несвязанной, свободной воли, обещаю, клянусь верой и заверяю моим королевским словом, что, если необходимость и потребует изменения уже существующих политических учреждений, я установлю правительство, которое даст полное счастье нации, обеспечит личную неприкосновенность и гражданскую свободу испанцев.

2. Я решил установить общее забвение, полное и совершенное, всего прошлого, без всякого исключения, чтобы, таким образом, воцарились между испанцами мир, покой, доверие и единство, которых так жаждет мое отеческое сердце…

Кадис, 30 сентября. Я. король».

Фердинанд ни минуты не сомневался в том, что все эти обещания и обязательства не стоят и той бумаги, на которой они написаны. Свою подлинную волю он проявит через несколько дней, когда снова станет королем «божьей милостью».

Фердинанд покинул Кадис в богато разукрашенной лодке, провожаемый приветствиями горожан, депутатов и министров. На противоположной стороне, в Пуэрто-де-Санта-Мария, его ждали герцог Ангулемский, Инфантадо, пестрая толпа прелатов и грандов. Здесь был и Бальестерос, поспешивший к Кадису, чтобы лично поздравить Фердинанда с освобождением.