— Езжайте уж, господа хорошие, — махнул рукой колдун — я уж сам своим ходом доберусь.
— Я с ним — кивнул и Альфред.
— Вы уверены? — скорее для проформы спросил его — Я же сказал, что со м ной все будет в порядке гауптштурмфюрер — нетерпеливо сказал фон Шернер — не беспокойтесь.
— Как знаете — пожал плечами Рихтер и повернулся к остальным. — По машинам, парни. Давайте выбираться отсюда!
Заурчали моторы и машины одна за другой стали выезжать на дорогу, подымая клубы пыли. Старый лесник повернулся к немцу:
— Не страшно с колдуном все-таки ехать ваше благородие? — Шернер пожал плечами — после всего что сегодня было, вопрос был явно риторическим.
Колдун приложил ладонь ко рту и вдруг как-то по особо громко ухнул — не то совой, не то выпью. Стайку лесных птиц испуганно сорвалась с ветвей деревьев и умчалась в лес. Ермил замер и прислушался из лесу раздался чуть слышный ответный зов.
— Сейчас приедет — довольно произнес он.
— Кто? — спросил Альфред, невольно опасливо покосившись в сторону леса. Ермил проследил его взгляд и усмехнулся:
— Не боись, не нечистый. Ученик мой, Степан, нас поджидал, чтобы до города отвезти. Парень с головой, да и руки куда надо приделаны, моторист-механик в нашей комендатуре. Хотел даже его грешным делом за Катьку просватать, кто же еще гулящую-то возьмет? Да вон видишь, как вышло — сама не хочет, девок она любит — Ермил покрутил головой — эвон какая краля немецкая ее обхаживает. Ну да девка уж по жизни натерпелась, понять можно, почему ее на мужиков не тянет. А Степка все равно парень хороший: днем работает, ночью у меня учится, эээх — колдун с сожалением вздохнул — немного уже таких, кто учиться желает, при большевиках-то. Одна надежда на вас — народ-то обратно в деревни загоните, всю эту дурь комсомольскую, безбожную у него из башки выбьете. Вот тогдаглядишь, и потянутся мужички и бабы к старым хозяевам, лесным да болотным…
Дальнейшие разглагольствования старика прервал хруст веток: из лесу выехала старая телега, запряженная невысокой каурой лошадкой. Правил ею высокий черноволосый парень с темно-серыми глазами на скуластом лице. Остановил лошадь, спрыгнул короткопоклонился немцу и колдуну
— Садитесь герр офицер — старик запрыгнул на телегу и помог забраться туда Шернеру. — Дорога неблизкая, ну да я чтобы скоротать ее вам чей-нить да и расскажу, что вспомню.
Крестьянская лошадка неторопливо бежала по ухабистой дороге, легонько постегивал ее иногда сероглазый Степка, а колдун привалившись к стенки телеги, что-то неторопливо втолковывал Шернеру. Уже стемнело и молодой месяц тускло освещал черные леса с двух сторон надвигавшиеся на дорогу.
— Старые люди говорят: было время когда не было ни земли ни неба, а была одна вода. Бог саваоф спустился на землю, спросил: «Кто здесь есть?». Из вод откликнулся Сатана: «Я здесь». И спросил саваоф Сатану: «Есть ли где земля, не видал где?» — «Есть на дне моря» ответил Сатана. Оборотился черт птицей-гоголем и нырнул на дно моря и принес горсть земли. Господь из той горсти натворил ровные поля, а Сатана наделал гор, да оврагов, лесов да болот. Бог ударил кремнем о кремень — посыпались ангелы, архангелы, херувимы, серафимы. Черт ударил кремень о кремень — посыпались лешие, домовые, русалки, бабы-яги. Черт плюнул, из его плевка появился человек. Стали они спорить, кому достанется человек, — тело осталось черту, а душа — саваофу.
Шернер старался записывать все это, про себя лишь внутренне удивляясь — надо же, прямо катаризм какой-то исповедуют в этих русских дебрях. Ермил тем временем продолжал:
— Вот оттого сейчас в мире и больше зла оттого, что песчинки, со дна моря принес Гоголь-Сатана. Оттого и человек и вышел таким…, да и с каждым годом хуже становится. Вотячье оно-то тоже в это все верит, у них Керемет с Инмаром землю творят — тож Сатана и саваоф по нашему. Но у них вера злее будет — у нас хоть саваоф сильнее Сатаны считается, а у них — что один, что второй силен и борьба у них конца и края не знает.
— Судя по тому, что я видел час назад — ты все таки больше согласен с удмуртами, чем с собственными соплеменниками — усмехнулся Шернер. Ермил искоса посмотрел на него и хмыкнул.
— Не суди того, чего не понимаешь — произнес он. — До бога высоко, до царя далеко, а вот до тех кто в лесу живет, в реках да болотах — близко. А от них уже и до Самого — рукой подать. Богу молись, а черта не гневи — так нас предки всю жизнь учили. Бога большевикиотменили, а вот черта — кишка тонка- Ермил посмотрел на немца, которому вдруг стал очень неприятен этот разговор и вдруг расхохотался. — да ты не боись, герр офицер, не боись. Вас-то Он любить должен, вы же народ сами к Хозяевам подталкивать будете, после сегодняшнего особенно. Вы главное поймите, чего Он от вас хочет, а тогда и дело у вас здесь пойдет на лад. Ну, а коль не поймете — Ермил осклабился — так меня спросите, я плохого не посоветую. Эй Степка, — крикнул он — ну-ка придай ходу.
Хлестнул кнут и лошадь резвее побежала вперед. В телеге позади Альфред Шернер продолжал беседовать с русским колдуном, делая пометки в блокноте. Огромная черная птица пролетела над дорогой, и ее путь отмечали на мгновение гаснущие звезды. Откуда-то издалека послышался протяжный волчий вой.
