Революционная народническая организация "Земля и воля" (1876 – 1879 гг.) - [19]

«Деятельность среди народа распадается на деятельность среди фабричных и среди сельских. Среди фабричных, кроме умственной подготовки, практическая деятельность есть стачки, а потом устройство касс и библиотек. Среди сельских – кроме опять таки умственной подготовки, практическая деятельность должна состоять: в местной борьбе с местными эксплуататорами и в борьбе против правительства; последняя же должна состоять, – раз только составилась группа крестьян, могущая сознательно влиять на остальную массу окружающих местных крестьян, – в неплатеже податей. Это по-моему единственно целесообразная и единственно жизненная задача. Крестьяне теперь без того инстинктивно стремятся не платить податей (образование разных обществ неплательщиков, лидальщиков и т.д.), мы только должны это инстинктивное стремление оформить и сделать сознательным»[130].

Автор «Исповеди» подчеркивал, что само историческое развитие после реформы 1861 г. оторвало крестьян от помещика, поставило их лицом к лицу с центральной властью.

«Народ теперь (разумеется в лице лучших людей) понял, что ему не на кого надеяться; он только не додумался, что ему делать. Как выйти из своего положения? Отсюда-то и понятна наша задача: она подготовительная – организация народной партии (курсив наш – П.Т.)… Я не согласен с теми, кто говорит: бунтуй от нуля до бесконечности, потому что подобное расшатывание государства… ни к чему не поведет… Итак, организация народной партии есть главная наша цель»[131].

Рогачев, как это видно из приведенного выше текста «Исповеди», остался убежден в грабительском характере реформы. Он уверен был также и в том, что бунтарской тактикой «бунтуй от нуля до бесконечности» не вызовешь какое-нибудь крупное движение в народе. В 70-х годах, по мнению Рогачева, условия для народного движения еще не созрели, а в Петербурге организующей силы не было. Сам же он оставался там недолго. Последовавший вскоре арест надолго лишил Рогачева возможности общаться с друзьями и родными[132]. Итак, программа революционных действий, составленная Рогачевым, была народнической. Признавая необходимость практической деятельности среди фабричных рабочих (главным образом умственного развития), Рогачев не понимал руководящей роли пролетариата в революционном движении. Вместе с тем, в программе заметен отход от народнического взгляда на крестьянское восстание, как на первоочередное. Однако смелые и интересные мысли Рогачева не являлись характерными для революционной молодежи середины 70-х годов. Поэтому Рогачев не мог найти сторонников своей программы[133].

Таким образом, на опыте хождения в народ у народников возникла мысль о необходимости создания конспиративной, централизованной народнической организации с определившейся более или менее программой и организационной структурой. К необходимости создания такой общероссийской организации пришли крупные деятели народнического движения: Д. Рогачев, С. Ковалик, А.Д. Михайлов; к такой же мысли приходили в той или другой мере все участники революционных кружков в городах и прежде всего в Петербурге и Москве. Настроения и стремления молодежи в Петербурге в конце 1875 г. хорошо освещены в обширных показаниях одного из организаторов «Земли и воли» А.Д. Михайлова. Эти показания являются важнейшим общепризнанным в народнической историографии источником.

А.Д. Михайлов еще юношей принимал участие в общественной жизни студенчества и был активным организатором многих студенческих сходок. В показаниях Михайлова нарисована обстановка, в которой возникли новые кружки в петербургском Горном и Технологическом институтах, в Медицинской академии; в них показано, какие теоретические и практические вопросы обсуждались в этих кружках. Показания и письма А.Д. Михайлова дают широкое представление об организации, программе и революционной деятельности «Земли и воли». Особая ценность этих показаний состоит в том, что Михайлов подробно, по свежим следам минувших пяти лет рассказывает не столько о себе, сколько о народническом движении в целом, сознавая сам, что его показания нужны будут не следственным органам, а будущим поколениям. Об этом он говорит в своих показаниях:

«Как общественный деятель, я пользуюсь ныне представившимся случаем, дать отчет русскому обществу и народу в тех моих поступках и ими руководивших мотивах и соображениях, которые вошли составною частью в события последних лет, имевшие серьезное влияние на русскую жизнь. Исходя из таких побуждений я подробно скажу о событиях, в которых стоял близко, о причинах, вызвавших их и вытекавших из них последствиях, обусловивших последующие движения и события»[134].

Но при всей заманчивости показаний Михайлова нельзя не учитывать одно важное обстоятельство. В 1880 – 1881 гг., когда Михайлов давал свои показания, он уже был сложившимся народовольцем:

«Я по убеждениям и деятельности принадлежу к Русской Социально-революционной Партии, выражаясь точнее к Партии Народной Воли, исповедую ее программу, работал для осуществления ее цели»[135].

Следует учитывать и то, что он не называл отдельных лиц, деятельность которых еще не была раскрыта правительством. Сам он говорит о событиях, «к которым стоял близко».