Республика воров - [203]

– Он безоружен, – улыбнулась толстуха. – Да и с оружием не страшен.

В залу вошел пожилой светловолосый теринец с морщинистыми розовыми щеками и отработанным движением, будто актер на сцене, поменялся местами с толстухой. Она удалилась, закрыв за собой дверь.

– Снимите ваш дурацкий парик, – велел теринец. – Ну я надеюсь, что это парик, если вы тот, за кого себя выдаете.

Локк стянул с головы промокшую копну черных кудрей, снял очки со стеклами толще, чем донышки алхимических склянок, и водрузил все на стол, стоявший посреди залы. Стул был только один, со стороны Ловариса.

– Себастьян Лазари, – произнес Ловарис, тяжело опускаясь на стул. – Лашенская знаменитость, о котором в Лашене слыхом не слыхивали. Магистр без верительных грамот. Поверенный без конторы.

– Фальшивые личины готовил не я, а потому все вопросы – не ко мне, – заявил Локк. – Я оправдываться не собираюсь.

– Должен признать, что вы и ваш приятель-здоровяк – весьма интересные противники для очаровательной госпожи Галанте. Разумеется, вы здесь появились совсем из других мест.

– Разумеется, – кивнул Локк.

– По-моему, господин Лазари, вы из южных краев решили на север податься. Помнится, несколько месяцев назад до меня доходили слухи о незавидной участи архонта Тал-Веррара. Поговаривали, что в неразберихе, последовавшей за его свержением, неким капитанам сыскной службы архонта чудом удалось избежать петли и скрыться.

– Поздравляю, – ухмыльнулся Локк. – Только позвольте вас предупредить, что, даже если ваше увлекательное предположение и достигнет чьих-либо ушей в Тал-Верраре, моя скромная персона там ни для кого ни малейшего интереса не представляет.

– А я и не собираюсь тратить на это время. Избирательная кампания окончится прежде, чем мое послание дойдет до Тал-Веррара. Нет, о нашей с вами беседе не узнает никто, кроме духов моих славных предков. – Ловарис обвел рукой резные панели в стенах. – Это наш фамильный склеп. Мой род насчитывает семь веков, мои прародители жили в Картене еще до Предстояния. Нет, я пригласил вас в ответ на ваше любопытное письмо, чтобы доставить вам как можно больше неудобств.

– Как я понимаю, ваши славные предки за семьсот лет научились не упускать выгодные возможности. В своем послании я всего-навсего просил о встрече. Вы и не догадываетесь, что я намерен вам предложить.

– Конечно же догадываюсь, – скупо улыбнулся Ловарис. – Вы хотите, чтобы я переметнулся на сторону партии Глубинных Корней. Точнее, вы хотите, чтобы я баллотировался как кандидат от партии Черного Ириса, а после подсчета голосов объявил бы о своих давних и прочных связях с глубинниками. Насколько мне известно, вы обещали придумать, по какой именно причине меня настиг приступ внезапной совестливости, но пока еще никому об этом не рассказывали.

Локк, едва не вскрикнув от неожиданности, с притворной сосредоточенностью принялся разглядывать ногти и скучающе вздохнул, надеясь, что это его хоть немного успокоит.

– Причину я вам подыщу, – рассеянно сказал он. – Между прочим, это… обогатит ваш кругозор.

– Да-да, – сказал Ловарис. – На десять тысяч дукатов золотом. Я подставлю сундук, а вы его наполните. У меня на глазах. Сундук будет храниться в сокровищнице счетного дома, владельцы которого не имеют политических предпочтений, под неусыпным и зорким присмотром равного числа ваших и моих людей. И как только я во всеуслышание объявлю о перемене своих взглядов, ваши люди удалятся, оставив золото в моем распоряжении.

– Изящный замысел, не правда ли? – осведомился Локк, которому больше всего хотелось биться головой о стену: Ловарису каким-то образом стало известно то, о чем Локк всего день-два назад беседовал с горсткой доверенных людей. Что ж, бывало и хуже. Спокойствие, только спокойствие. – Ловарис, вы же сами прекрасно знаете, что вас не интересует ни политика, ни идеология. И я это знаю. И всему городу об этом известно, так что ваш поступок никого не удивит. А на десять тысяч дукатов можно купить все, что угодно.

– Я похож на человека, которому нужны деньги? – спросил Ловарис.

– Вы похожи на человека… гм, определенного возраста. Кто знает, сколько еще лет здоровья и жизни вам отвели боги? А насколько увлекательнее их можно прожить с десятью тысячами дукатов?

– Трудность заключается в другом, – вздохнул Ловарис. – Взяточничество – преступление, наказуемое отсечением руки. Если к нему присоединят обвинение в государственной измене, то можно лишиться и жизни. На мелкие взятки внимания не обращают, но десять тысяч дукатов – внушительная сумма, ее сразу заметят. И партия Черного Ириса такого поступка мне никогда не простит. Я стану первым человеком в Картене, которого осудят за взяточничество. На счет в банкирском доме деньги я положить не смогу, их придется хранить в моей сокровищнице, а это создает определенные неудобства. И, по вполне очевидным причинам, кредитного письма я принять тоже не смогу.

– Раз уж вы не сомневаетесь в том, что десять тысяч дукатов я заплатить способен, почему бы вам самому не придумать, как лучше всего скрыть передачу денег?

– Нет уж, мне это ни к чему. – Ловарис встал и потянулся. – Но самое главное, что все это сработает лишь в том случае, если партия Черного Ириса одержит победу на выборах с перевесом в одно место. Если победа достанется партии Глубинных Корней, то вам мои услуги покупать незачем, а если мы выиграем с перевесом в два места или более, то мой переход на вашу сторону и вовсе ничего не изменит. Честно говоря, все это несущественно, поскольку проиграете вы с гораздо бóльшим отрывом, чем один голос. Вы правы, идеологические соображения меня не интересуют, но выступать на стороне проигравшей партии я не собираюсь.