Репортажи из-под-валов. Альтернативная история неофициальной культуры в 1970-х и 1980-х годах в СССР глазами иностранных журналистов, дополненная интервью с ее героями - [34]

Об этом же, только на русском языке, рассказала 26 января газета «Русская мысль» в заметке под названием «Контракт на картины».

19 января агентство UPI сообщило об открытии 13 января очередной выставки живописи в Горкоме на Малой Грузинской, в которой приняли участия около 150 художников. Автор заметки изо всех сил пытается сохранить для официально выставляющихся нонконформистов статус «легкой подпольности», вспоминая уже ставшие одиозными «бульдозеры», сталинские гонения и т. п., но добавить ему больше нечего. Парадоксальные особенности этой экспозиции в следующем: МИД впервые официально пригласил дипломатов и иностранных корреспондентов на открытие, религиозных картин поубавилось, а гостей ожидали музыкальный фон, бар с турецким кофе и книга отзывов для посетителей. Но главное, пишет журналист, после нескольких лет длинных очередей на выставки в Горкоме в самые сильные морозы, в этом году москвичи восприняли эту выставку «как должное»: после шумного открытия никаких очередей не наблюдалось.

19 февраля заметка Марка Франкленда[81] «Сможет ли художник-бунтарь вернуться?» в газете Observer сообщила об открытии в Лондоне в галерее Parkway Focus выставки жены Рабина, Валентины Кропивницкой, на котором присутствовала вся семья. Однако гораздо больше места в заметке уделено предварявшей отъезд борьбе О. Рабина и других художников за право выезда из Советского Союза и возвращения.

Ранее скульптор Эрнст Неизвестный, желавший только съездить на Запад и вернуться, проиграл такую борьбу и был вынужден эмигрировать. Рабин подал заявку на выезд из страны на шесть месяцев вместе с группой других художников, после чего началась война между ОВИРом и художниками. В конце концов, пишет Франкленд, семье Рабина все же выдали паспорта. Они уже сняли квартиру в Париже, но намерены «доказать, что даже неофициальный русский художник имеет право на обратный билет». Отметим, что фактически, хоть и без демонстративных деклараций, Оскар Рабин вел в те годы упорную и безнадежную борьбу не только за права художников, но и за права остальных граждан СССР на свободу передвижения. Как и многих других видных диссидентов, в те годы таких людей в конце концов просто выдавливали из страны.

В газете International Herald Tribune от 20 февраля опубликовано важное сообщение Питера Осноса о по крайней мере трех кражах со взломом, происшедших у известного московского коллекционера Георгия Костаки за период с сентября 1974 года. Днем ранее в беседе с журналистом Костаки выразил уверенность в том, что у него были украдены сотни работ, которые затем тайно вывезли на Запад. Большая часть работ на бумаге пропали в январе, когда была взломана его московская квартира, и почти одновременно сгорела его дача, однако после внимательного осмотра пепелища Костаки понял, что пожар явился лишь прикрытием для вывоза хранившихся там работ.

Любопытно, что при кражах в квартире не пропал ни один холст из примерно 300 картин в коллекции. По мнению Костаки, грабители взяли такие работы, которые можно легко перевозить и от которых легко избавиться на Западе (но точно не в СССР), не привлекая особого внимания. Коллекционер отметил, что после кражи восьми акварелей Кандинского в 1974 году он заявил об этом в милицию, но милиция ничего не нашла и вообще, дескать, с равнодушием отнеслась к этим происшествиям. После недавнего пожара на даче 9 января пропали (сгорели?) множество акварелей и гуашей А. Зверева вместе с редким собранием русских примитивистов XVIII–XIX веков. Однако Костаки обнаружил пару неповрежденных работ примитивистов на территории, как будто их обронили при бегстве. Костаки, пишет Оснос, представляет собой редкий случай частного лица, сумевшего накопить богатство в советской системе, занимая достаточно скромную должность завхоза канадского посольства. При этом его энтузиазм при поиске сохранившихся работ разнообразных деятелей авангарда по городам и весям, считает автор, избавил советский истеблишмент, с трудом понимающий ценность этих работ, от необходимости проводить эти поиски собственными силами. Так или иначе, но Костаки выразил намерение передать со временем большую часть коллекции государству — скорее всего, в строящееся здание новой Третьяковской галереи. Москва всегда полнится слухами и сплетнями вокруг любого необычайного события, заключает Оснос, вот и сейчас возникли теории, что кражи этих работ были организованы самим Костаки с целью вывоза тихой сапой коллекции за границу.

5 марта газета New York Times публикует заметку Крэга Уитни о немилосердной закулисной борьбе «художников-нонконформистов» Горкома с партийной цензурой. Выставка 20 авангардистов (В. Провоторов, В. Линицкий, Н. Румянцев, В. Петров-Гладкий и др.) должна была открыться 4 марта, но из-за споров по поводу запрещенных чиновниками картин (главным образом на религиозные и мистические темы) открытие перенесено на 7 марта. В случае, если им не позволят показать все их картины в залах Горкома, Линицкий и Ко угрожают выйти с ними на улицы и повторить «сентябрь 1974 года».

Газета International Herald Tribune