Ренуар - [38]
— Какие добрые намерения? — недоверчиво спросила она.
— Этот господин, которого вы там видите, хотел бы сделать с вас портрет в красках.
— Мосье, я еще девушка…
Я уверял ее, что целомудрию ее ничто не угрожает.
— Да, так всегда говорят для начала… Я еще посоветуюсь со старшей сестрой…
Я был в мастерской, когда она пришла, недвижная, как столб.
— Я с ней ничего не могу поделать — она проглотила железный прут… — сказал Ренуар.
Но в этот момент другая модель, надевавшая шляпу, уколола палец булавкою и вскрикнула: г… Это слово, по-видимому, вернуло самообладание вновь пришедшей, так как она сейчас же изменила свой вид посаженной на кол — на позу, полную естественности.
Однажды Габриэль любовалась бриллиантом на своем пальце.
— Взгляните, мадам, как он сверкает! Кольцо с улицы де ла Пэ. Так написано на коробочке!
— В самом деле, я никогда не видала такого красивого кольца, — сказала мадам Ренуар, которой никогда и в голову не приходило иметь драгоценности.
Меня удивило, что Ренуар очень внимательно рассматривал кольцо.
— Посмотрите, Воллар, теперь даже камня не умеют оправить! — И, обращаясь к Габриэли: — Это опять Е… подарил вам кольцо? Вот! Я сверх обещания прибавил его маленького сынишку в картину, которую он мне заказал, а кольцо получили вы!.. — И засмеявшись: — Вы не находите, Воллар, что мне скоро придется поступать подобно этому голландскому художнику Ван-дер… какому-то там, который, написав в своем «Пастбище» одним бараном больше, чем было условлено, и не добившись за него доплаты, стер его, прежде чем отдать свою картину!
Одна мадам Ренуар занялась вопросом о будущей судьбе кольца.
— Что вы с ним будете делать, Габриэль? Вы его потеряете, а ведь это немалые деньги.
— Мне даже сказали, когда дарили, — ответила Габриэль, — что, если я его верну в магазин, мне дадут за него тысячу франков!
— Ах, я очень рада за вас, Габриэль. Спешите на улицу де ла Пэ; эти деньги вы положите в сберегательную кассу или купите виноградник у себя на родине.
Но Габриэль:
— Я не доверяю правительству. В виноградник я тоже не верю: на этом растении слишком много болячек! А потом — это так красиво: бриллиант! Как он сверкает! — И с кольцом на пальце Габриэль продолжала стирать пыль с мебели…
Предусмотрительность не была главным качеством Габриэли. Однажды в Коллет она впустила двух бродяг на кухню. Увидев, что Габриэль отрезает им по куску пирога, мадам Ренуар сказала ей:
— О чем вы думаете, Габриэль? После этого они потеряют охоту есть свой хлеб с сыром, а ведь пирога они больше не найдут.
Мадам Ренуар ошиблась. Бродяги ночью вернулись в кухню, которая запиралась просто на задвижку, и доели остаток пирога. Так как это были добрые воришки, они, уходя, не подожгли дома.
Однажды вечером мадам Эдвардс заехала за Ренуаром, чтобы повезти его посмотреть русский балет. Ревматизм его уже прогрессировал настолько, что Ренуар едва мог ходить.
Само собой разумеется, что никто не требовал, чтобы он был во фраке: даже ради того, чтобы посмотреть русский балет, он не согласился бы напялить на себя костюм, который считал смешным и неудобным.
Представьте себе изумление в зрительном зале, когда в ложе бенуара появился некто в сером пиджаке и велосипедном кепи…
Внезапно открывается дверь ложи: это Габриэль.
У моря. 1883
— Там наверху, куда меня усадили, плохо видно; здесь мне будет лучше! И никто не может сказать, что я здесь буду бельмом на глазу, не правда ли?..
Габриэль в черном закрытом платье заняла место рядом с «хозяином».
«Профессиональных» моделей Ренуар терпеть не мог и поэтому находил себе модели среди своих служанок.
А когда модель у него хорошо «загвоздилась» в кисть, ему уже трудно было ее менять.
Однажды он с увлечением собирался писать красивую девушку, которую видел в первый раз.
— Я напишу замечательную нагую фигуру!
Он пишет картину, но поза, очевидно, слишком натянута, и он приглашает другую, очень красивую девушку; переписав заново, он также не удовлетворяется.
— Устал воевать, — говорит он, — придется поискать Луизон… Досадно вот только, что у нее нет уж ни грудей, ни сзади… и этот отвислый живот… А если вспомнить, какой она была, когда я встретил ее в первый раз на бульваре Клиши с синей ленточкой на шее… Тридцать лет тому назад! Какая линия живота!
И Ренуар приглашает Луизон, под дряблой формой находит линию живота и пишет прекраснейшую из своих картин.
Габриэль позировала очень много раз, — то одна, то с Жаном на руках, то позже с Клодом. Она фигурирует также в большой картине «Семья».
Однажды я застаю Габриэль в мастерской во фригийском колпачке, с распущенными волосами.
Ренуар. — Посмотрите, Воллар, как она похожа на юношу. Мне всегда хотелось написать «Париса», и я никогда не мог найти модель. Какой у меня получится «Парис»!
И в самом деле, он сделал с Габриэли несколько рисунков и два или три холста, изображающие «Париса, отдающего яблоко Венере».
Во время работы над этими картинами ему пришла в голову мысль сделать барельеф «Суд Париса» и большую статую «Венера-победительница».
Скульптура соблазняла его всю жизнь. Я, со своей стороны, спросил его как-то перед одной из его «ню», почему бы ему не заняться скульптурой.
