Ренуар - [40]

Но любитель никогда не сыт, так как картина для него — лишь акция в бумажнике…

Если Ренуар «охладевает» к любителю, тот бросает на художника в атаку нанятых им же других «любителей».

Являясь к Ренуару, они стараются подражать его суждениям о религии, политике, литературе, преувеличивая даже в случае надобности; додумался же кто-то сказать, чтобы сравняться с Ренуаром в его преклонении перед Дюма, что «Дама из Монсоро» — выше «Илиады»! А кто-то другой кроме багажа «ренуарских» взглядов запасся глубочайшим знанием «манер» мэтра и тем обеспечил себе еще более выгодное поле деятельности. Он принес холст, с которого заботливо стер дату и подпись: «Мосье Ренуар, вот не подписанная вами картина! Я нашел ее случайно, и как только я ее увидел, я воскликнул: это Ренуар! И даю руку на отсечение, что писана она в таком-то году». И когда Ренуар, подтвердив сказанное «любителем», снова подписывает и датирует свой холст, — сколько взволнованной благодарности: «И вот наконец я — у Ренуара! Вы мне разрешите сказать просто: Ренуар? Как говорят по привычке: Тициан, Веласкес, Ватто!.. (Хороший пройдоха должен знать вкусы своей жертвы, и этому господину небезызвестно, что Тициан, Веласкес и Ватто — божества Ренуара, так же как и то, что, если бы он сказал вместо „Ренуар“ — „мэтр“, — это не послужило бы ему на пользу.) С тех пор как я нашел эту картину, я только и делал, что ходил от моего дома к вашему, но каждый раз у ваших дверей меня покидало мужество. Раз я даже поднялся до вашей площадки, но, когда пришлось позвонить, я опять спустился. Сегодня я собрался с духом и сказал себе: „Я знаю кого-то, кому укажут на дверь!..“»

Но как указать на дверь такому милому человеку?.. «Любитель» со слезами в голосе говорит о том, как счастлива будет его жена, если он когда-нибудь принесет домой еще одного Ренуара. И тут уже дело доходит до портрета.

«Вы мне позволите привести с собой мою жену? С тех пор как она видела вашу выставку у Дюран-Рюэля, она лишилась сна!» «Если бы я могла иметь свой портрет, писанный Ренуаром!» Напрасно я ей твержу: «Но может быть, ты будешь противна мосье Ренуару, когда он тебя увидит!..»

И, смущенный мыслью, что «бедная женщина» может думать, что «она ему противна», Ренуар в конце концов соглашается на знакомство, надеясь лишь, что испытание не будет слишком тяжким, что модель не слишком стара и что ее кожа «поглощает свет»…

Стоит ли говорить, что все его опасения напрасны? К нему приводят блондинку, лучшую из блондинок, — такую именно, каких любит писать Ренуар.

Но все эти ловкачества не сравнятся с хитростью одного китайца, который написал Ренуару о том, каково будет его «небесное счастье», если он сможет получить хотя бы лишь один штрих «мэтра» (Ренуар легче переносит «мэтра» в письменном виде, чем устно) за скромную сумму…

Ребенок с кнутиком. 1885

Ренуар читал вслух. Дойдя до этого места, прежде чем перевернуть страницу:

— Вы увидите, Воллар, что мне предложат триста франков. Но с тем, чтобы иметь свою картину в Китае…

Оказалось, что этот «дяденька» предлагает пятьсот фунтов стерлингов.

И Ренуар отдал за такую цену холст, который он отказывался продать за цену вдвое большую.

* * *

— Какое симпатичное лицо у человека, который только что ушел! — сказал я Ренуару.

Художнику принесли прекраснейшую раму времен Людовика XIV.

«Это наша семейная рама. Как будет хорош в этой раме обещанный вами портрет моей жены…»

Условлен был самый маленький формат холста, но Ренуар не так уж придерживался условий.

— О! Насчет него я все больше и больше убеждаюсь, Воллар, что это второй мосье Шоке.

На следующий день я был у одного антиквара. Я увидел входящего в магазин того же «любителя», с той же «семейной» рамой. «Я возвращаю вам раму, которую брал, чтобы показать…» Так как Ренуар из-за своего ревматизма был навсегда пригвожден к креслу, «любитель» не подвергался риску, что художник явится к нему с визитом проверить, как выглядит картина в раме. Но всего не предвидишь… Как велико было удивление Ренуара, когда немного спустя он встретил в каталоге одного из аукционов портрет, который он позволил выманить у себя «второму мосье Шоке».

Глава XXII Тип «крупного любителя»

Наряду с любителями, постоянно ищущими выгод и оставляя в стороне такие «типы», как Шоке, де-Беллио и Кайеботты (если говорить только о покойных), которые любили купленные ими картины, — существует еще «разновидность» коллекционеров, которые, несмотря на непреодолимое безразличие, даже отвращение к искусству, имеют коллекции подобно тому, как другие содержат скаковых лошадей. К этому классу «крупных любителей» принадлежал, вне сомнения, Шошар, который, стараясь показать все свои богатства, завещал, чтобы перед его гробом несли самые дорогие картины из его коллекции… Но этот «крупный любитель» умер прежде, чем цены на живопись Ренуара достигли того уровня, который давал им право попасть в «его галерею», и, таким образом, я избавлен от необходимости говорить о мосье Шошаре… Наоборот, о графе Исааке де-Камондо будет здесь речь не потому, что он имел несколько Ренуаров, купленных к тому же против воли, но в связи с усилиями, проявленными им, чтобы получить вкус к этой живописи.