Разум и революция - [152]

саны на итальянском, датском и французском и исконного «лица» которых переводчик не видит, несмотря на профессиональное желание рассмотреть его «черты» (за исключением тех случаев, когда это все-таки удавалось сделать). К счастью, в приведенных примерах автор не столько вдается в анализ философской терминологии, сколько стремится передать общую смысловую тональность и самый дух философствования упомянутых мыслителей.

Особо надо сказать о Гегеле. Книгу Маркузе нередко называют его «второй» книгой о нем (после диссертации, посвященной гегелевской онтологии), и в этом содержится немалая доля истины: добрая половина всей работы посвящена подробному анализу основных гегелевских трудов, и здесь переводчик сталкивается с проблемой двоякого рода. Во-первых, (там, где по тем или иным причинам невозможно было обратиться к подлиннику) снова возникает момент излишнего опосредствования и приходится делать перевод перевода, не забывая к тому же, что, как отмечает в предисловии сам Маркузе, «на английский язык гегелевские термины переводятся по-разному». Во-вторых, даже при наличии исконной гегелевской терминологии (которую Маркузе зачастую приводит в скобках, «чтобы избежать неясности») нередко дает о себе знать ее смысловая по- лифоничность и емкость. Приведем некоторые примеры. За термином Anschauung, когда речь идет о пребывании абсолютного духа в сфере искусства, мы сохраняем слово «интуиция», тем более что сам Маркузе переводит его на английский термином intuition. Такой перевод оправдан хотя бы тем, что an-schauen означает «смотреть на что-либо», а латинское in-tueor, in-tueri означает «всматриваться во что-либо», т. е. налицо явная смысловая перекличка. В то же время термин Lebensanschauung переводится как «мировоззрение» (точнее, «жизневоззрение»), так как он употребляется в связи с Volksgemeinschaft в совершенно другом контексте. Мимоходом отметим, что, когда Маркузе, анализируя философию Л.Фейербаха, приводит цитату из Маркса, в которой тоже говорится об Anschauung (в противоположность «абстрактному мышлению»), он считает необходимым перевести этот термин на английский уже не словом intuition, а словосочетанием senseperception («чувственное восприятие», «чувственное созерцание»).

Особую трудность вызывает перевод термина Gestalt. Цитату из «Феноменологии духа», где речь идет о «формах» сознания, Маркузе как бы «расширяет», чувствуя всю его смысловую нагрузку. В оригинале речь идет о «Gestalten des Bewusstseins», тогда как Маркузе говорит о «modes ог forms of consciousness» (сверка осуществлена по гамбургскому изданию 1988 г.). Данный термин имеет у Гегеля категориальное значение. Уже отмечалось, что в этом термине слышится и платоновский эйдос (формообразующее сущностное начало), и аристотелевское понимание формы как принципа деятельной организации материи. Наиболее предпочтительным остается перевод этого термина словами «форма», «вид».

Принципиально важный гегелевский термин «понятие» (der Begriff), употребляемый Гегелем в особом, весьма специфическом смысле, Маркузе переводит словом notion, и в данном случае возникает проблема перевода двух других довольно близких по смыслу слов — concept и idea, употребляемых довольно часто. С некоторой долей риска, оправданной, впрочем, наличием другого, не «понятийного» контекста (в смысле отдаленности от значения Begriff = notion) слово concept иногда тоже переводится как «понятие».

Говоря о том, что на определенном этапе личностного развития субъекта его свобода обретает принципиально внутренее измерение, Гегель, а вслед за ним и Маркузе описывают своеобразное действие интериоризации: Гегель

использует глагол verinnerlichen, Маркузе глагол internalize. Антоним слову «овнешнение», которое уже сумело утвердить себя в переводческой практике, звучит весьма проблематично, и потому пришлось прибегнуть к передаче этого процесса словом «интериоризация». Здесь же следует упомянуть и о термине Innerlichkeit, который Маркузе переводит словосочетанием «принцип субъективности» (theprincipleofsubjectivity), но для которого гораздо лучше подходит выражение «внутренний мир».

И еще одно замечание. Книга Г. Маркузе изобилует отрывками из философской классики, давно уже переведенной на русский язык, и в этой связи я хочу выразить искреннюю благодарность моему помощнику Е. О. Неволиной-Лопатиной, которая проявила немалое терпение в их отыскании и указании соответствующих страниц текста.

В свое время Семен Франк, упоминая в письме к Людвигу Бинсвангеру об «обычном хайдеггеровском языке», заметил, что «француз, не теряя глубины, сказал бы то же самое проще и понятнее». Язык Гегеля тоже «обычен» своей лексической причудливостью и терминологической изощренностью, которая лишний раз заставляет переводчика ощутить всю тяжесть своего ремесла, хотя в какой-то мере он может утешиться тем или порадоваться тому, что именно ускользающий и множащийся смысл слова, его своенравное и «капризное» значение, не бегущее на приманку расхожей ясности и сторонящееся тяжелых сетей косной однозначности, наделяет его подлинной жизнью и силой.