Размышления о жизни Христа - [66]

. Это будет куда полезнее»[250]. Это был Бернард.

Видишь, как важно внимательно смотреть вокруг и испытывать себя и других, чтобы обратить себе на пользу нравы окружающих. Вот и займись этим и упражняйся побольше, пока ты ведешь деятельную жизнь, и всегда блюди послушание любви, смирения и благочестия. А самое главное – неукоснительно держись размышлений о жизни Христа и молитвы: то и другое дивным образом просветит тебя по части пороков и добродетелей. Эти два упражнения лучше всех остальных помогут тебе достичь душевной чистоты, а к ней ты должна стремиться из всех сил, ибо она содержит в себе все добродетели, как я объяснял тебе выше, в главе о посте Господнем (гл. 17). И если ты хорошо поняла приведенные мною выше авторитетные наставления Бернарда о созерцании (гл. 49–53), то знаешь, что чем выше ты хочешь подняться в созерцании, тем большей чистотой ты должна облечься, как доспехами. А очищается душа размышлениями о жизни Христа, в особенности о Страстях Его – ты ведь уже прочла о родах созерцания у Бернарда, в его семьдесят второй беседе на Песнь Песней. А еще душа очищается в молитве, которая из упражнений ближе всего к созерцанию: чего молитва добивается трудом и потом, то созерцание вкушает в приятном отдохновении.

И достаточно о том, как жить деятельной жизнью.

Глава LV. О созерцательном образе жизни

Созерцательной жизнью жить нужно по-другому, совсем по-другому. Созерцатель должен быть свободен для одного Бога. Он должен пребывать в одиночестве – по крайней мере, умом. Ты читала об этом выше, в главе о посте Господнем (см. гл. 17).

Ничто не должно занимать его: никакие дела, общественные или личные, никакие насущные телесные нужды, ни ближние с их сиюминутными заботами и просьбами, – он не должен обращать на них свой разум, любовь и сочувствие. Не должно быть ему дела и до себя самого. Одним словом, он должен все отбросить прочь и быть словно бесчувственным и мертвым; тогда он сможет освободиться для одного Бога, разве что какая-то необходимость против воли заставит его отвлечься. Эту науку надо осваивать на досуге, как ты уже читала выше, в рассуждении о созерцании из сороковой беседы Бернарда на Песнь Песней. Надо прекратить всякую деятельность и молчать, по примеру Марии, сколько бы раз тебя ни отвлекали и кто бы о чем тебя ни спрашивал. По примеру Марии надо дать Самому Господу отвечать на вопросы, предоставить Его всемилостивому провидению действовать.

Послушай, как говорит об этом Бернард в пятой беседе на Успение Пресвятой Девы со своим обычным красноречием: «Деятельная Марфа для нас – образец в совершении добрых дел. А Мария – пример созерцателя: она сидит, молчит и не отвечает, когда к ней обращаются. Она всей душой внимает слову Божию, всем умом устремлена к Нему, она жаждет одной лишь благодати богопознания и впитывает ее всем своим существом, до мозга костей, а до всего прочего ей нет дела. Со стороны кажется, что она лишилась чувств, а внутри она восхищена ввысь к созерцанию Бога своего и не помнит себя от счастья».

И чуть дальше: «Мы не удивляемся, когда какой-нибудь брат, с утра до вечера занятый тяжким трудом и делами милосердия, ворчит на брата праздного, ничего не делающего. О том же мы читаем и в Евангелии: Марфа так же сердилась на Марию. Однако мы нигде не прочтем о том, как Мария ворчала на Марфу, потому что не хотела хлопотать вместе с ней. Но ведь она и вправду не могла бы как следует исполнить и то и другое: и прислуживать гостям, отдавшись внешним заботам, и внутренне освободиться, чтобы внимать желанной мудрости. Об этой мудрости написано: «Кто уменьшит деятельность свою, тот сможет воспринять мудрость» (Сир 38, 24)[251]. Вот почему Мария сидит неподвижно и не хочет прерывать покой молчания, чтобы не утратить приятную сладость созерцания, тем более что внутри у нее звучат слова самого Господа: «Освободитесь от дел и посмотрите, как сладостен Господь»[252]»[253].

А в третьей беседе на Успение он говорит так: «Как ты думаешь, в доме, где принимают Христа, может слышаться ропот и ворчание? Счастлив дом, где Марфа жалуется на Марию, и блаженны живущие в нем. Марии-то уж точно не пристало ревновать к Марфе; это было бы и непристойно и непозволительно. Где ты читал, чтобы Мария сетовала: «Почему сестра моя одну меня оставила служить?» (Лк 10, 40). Не может освободившийся для Господа завидовать хлопотливой жизни братьев при служебных должностях; не может и не должен! Марфа не самодостаточна; она всегда не вполне довольна своим положением; она бы хотела, чтобы ее работу делал кто-нибудь другой. К тому же у Марии преимущество: во всяком споре у нее есть адвокат. Пусть фарисей возмущается, сестра жалуется, и даже ученики ворчат: Мария в ответ всегда молчит, а за нее говорит Христос».

И ниже: «Итак, пусть Мария позаботится о том, как ей освободиться от дел, и она увидит, как сладостен Господь[254]. Непременно увидит, говорю я вам, увидит набожным умом, тихо сидя душой у ног Иисуса, глядя Ему в очи духовными очами, внимая словам из уст Того, чья любовь нежна и красноречие сладостно. Благодать излилась из уст Его и обликом Он прекраснее сынов человеческих